Достаточно заметную часть повествования занимает сексуальная тема -- автор подробно рассказывает, как находящиеся за решеткой пленные не выдерживали и активно занимались гомосексуализмом: ходили парочками, писали любовные записки, дрались из-за миловидного пехотинца и т.д. Некоторые так привыкли, что плюнули на баб: "Фи, бабы!". Друг Двингера тоже превратился в такую "шлюшку", да и он сам чуть не стал жертвой надругательства. Может, гомосексуализм действительно врожденное явление -- но я в этом сомневаюсь.
Из эпизодов Гражданской войны автор запомнил только как пришли красные, а потом белые (семеновцы). Красные были, как всегда, неорганизованной толпой, которая дала пару артударов по сопротивляшемуся тюремному конвою забайкальских казаков, а новый комендант Пастухов врезал пленному между глаз парабеллумом. Потом пришли семеновцы -- несколько полков на горстку красных ("белые силы всегда уступали Красной Армии", ага). Один пулеметчик до конца стрелял, но погиб. Его место занял "командир в черном". Когда семеновцы схватили его с содатами, бросившими оружие, и предложили сдаться, тот сделал неприличный жест и послал их. Семеновцы тогда привязали его к двумя лошадям и пустили по полю.
Но мне лично понравился "белый интернационалист", который добровольно решил пойти к Семенову. Его идеологические мотивы -- просто прелесть.
"– Да. Я офицер. Вот и все. Мой отец и дед были офицерами. Это моя сущность, мой характер. Для Германии начинается новое время – или-или – в этом нет никаких сомнений. Но я не могу перестроиться. Я знаю только войну, ничего иного. На ней я стал мужчиной, на ней и останусь. Впрочем, белые воюют за мои идеалы: предводители и традиции. Вероятно, можно было бы точно так же податься к красным, ибо они тоже утверждают, будто борются за идеалы. И возможно, они не плохи, эти новые идеалы, во всяком случае, более в духе времени, нежели наши старые. Но они недисциплинированные орды, не желающие никаких предводителей, как я вижу. Но я все же происхожу из буржуазии. Так почему я должен загадить свое гнездо, борясь против него?.. – Некоторое время он размышляет. – Колчак – честнейший человек России, слышал я. Человек с чистыми руками. А честность в этой стране, возможно, важнейшее качество. Чего мне больше желать? Но прежде всего я должен вырваться отсюда, понимаете? Только вырваться, что-то делать, где-то что-то делать… Иначе я тоже сойду с ума…
– А если вы погибнете? – подавленно спрашиваю я.
– Тогда я до того, по крайней мере, хотя бы куплю немного свободы! – бодро говорит он. – А уверены ли вы, что останетесь в живых? Прихватит нас тут однажды тиф или чахотка или, – он глубоко вздыхает, – что-нибудь в таком же роде ужасное… Потому что могут пройти годы, пока мы вернемся домой…
– Я предложу Вереникину, Зейдлиц.
– Вы верите, что он…
– Разумеется. У них на счету каждый человек. Впрочем, Семенов наверняка знает фамилию ваших великих предков…"
"Наёмник", да. Все, все военнопленные-добровольцы наёмники, да. И тем не менее, идеологические мотивы видны в полный рост: "но я все же происхожу из буржуазии". Уверен, схожими руководствовались и "красные" интернационалисты.
И тем не менее, жаль, что не удалось узнать, где же потом служил потомк знаменитого генерала-кавалериста. Кто знает, может быть, он столкнулся с начдивом Блюхером? "Зейдлиц атаковал Блюхера", красиво.