БОРЬБА С ДЕЗЕРТИРСТВОМ В КРАСНОЙ АРМИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1919 г.
А.В. Долгова
Гражданская война, унесшая миллионы жизней, стала результатом бурных событий, среди которых: Первая мировая война, падение самодержавия, Февральская и Октябрьская революции. Война, где столкнулись интересы всех классов, сопровождалась борьбой за власть, итогом которой стала победа большевиков,
В борьбе за власть противоборствующие стороны столкнулись с неожиданно возникшей и, по сути, неразрешимой проблемой - массовым дезертирством. Это явление охватило огромную территорию и вовлекло практически все категории населения. Поскольку в России на тот период больше всего было крестьян, то именно они оказались втянуты в войну и, как следствие, в дезертирство.
Согласно современному толкованию Военного энциклопедического словаря, дезертирство - это умышленное самовольное оставление военнослужащим воинской части или места службы либо неявка на военную службу с целью уклонения от нее [1]. В годы Гражданской войны понятия «дезертир» и «дезертирство» приобрели более широкое значение. Мы дали следующее определение: дезертирство Гражданской войны - это сложное, стихийное, естественное и в то же время уникальное явление, которое разнородно по социальному составу и распространяется на все сферы жизни общества.
Необходимость борьбы с дезертирами осознавали и красные, и белые. В.И. Ленин писал, что борьба с дезертирством - это одно из первейших и насущных дел [2]. Численность уклоняющихся от службы солдат непрерывно возрастала. От эффективности борьбы с дезертирами зависел исход Гражданской войны.
Согласно архивным источникам, пик дезертирства пришелся на лето 1919 г. Крестьяне не желали воевать, поскольку были привязаны к земле и хозяйству. Проблема дезертирства также осложнилась с началом полевых работ.
Кроме дезертиров, в крестьянство влились некоторые представители политических течений - меньшевиков и эсеров, между которыми развернулась борьба за влияние на массы. Крестьянская среда являлась объектом притязаний со стороны уголовного элемента. Совокупность этих факторов способствовала разрушению традиционного уклада жизни сельского обывателя, а главное, во многом усложняла борьбу с дезертирством.
Изменяется социальный статус крестьянина. Разница между ним и дезертиром становится минимальной. Изменения условий жизни и труда повлияли на складывание нового социального типа - крестьянина-дезертира. Именно поэтому борьба с дезертирством - это также борьба с крестьянством, а в конце Гражданской войны - с бандитизмом.
И в Красной, и в Белой армии пытались бороться с дезертирством как с помощью традиционной меры - расстрела, так и рядом других мер, возникших в ходе войны. Обзор архивных источников показал, что в разных районах применялись разные меры борьбы с дезертирством.
В истории борьбы с дезертирством можно выделить карательные и предупредительно-профилактические меры. Среди карательных мер известны: расстрел и взятие в заложники, конфискация имущества или земельного надела, облавы, агентурная разведка и др. /340/
К предупредительно-профилактическим мерам следует отнести: недели добровольной явки дезертиров, помощь семьям красноармейцев, агитация и пропаганда, привлечение крестьян к борьбе с дезертирством, изъятие оружия у населения.
Выявлением и задержанием дезертиров, как правило, занимались части ВЧК, ВОХР, милиция, партийные и советские органы власти, комиссии по борьбе с дезертирством (Центркомдезертир, губкомдезертиры, уездкомдезертиры, волкомдезертиры).
Рассмотрим карательные меры.
Анализ архивных данных показал, что расстрел дезертиров не был широко распространен по сравнению с другими мерами. Применение высшей меры наказания не могло решить проблему дезертирства. Это лишь усугубило ситуацию, т. к. возникла угроза сокращения личного состава. Подавляющая часть дезертиров в составе маршевых рот, штрафных рот или «особо опороченных частей» засылалась на наиболее опасные участки фронта [3].
Одной из карательных мер было взятие заложников. В июне 1919 г. территория Московской губернии была охвачена восстаниями дезертиров. Московская губернская комиссия по борьбе с дезертирством совместно с губвоенкомом и ГубЧК разработала план борьбы с восставшими. С этой целью в район восстания был послан отряд в 500 человек ГубЧК и отряд ВОХР. В результате репрессий - наложения контрибуций на волости и взятия в заложники членов семей дезертиров - восстания удалось подавить. После чего была констатирована «значительная добровольная явка дезертиров» [4].
Заметим, что в наиболее сложных условиях борьба с дезертирством проходила в отдаленных районах. Поэтому местные власти пытались самостоятельно решать проблему дезертирства, в т. ч. используя карательные меры. Так, в Пермской губернии в рапорте начальнику карательного отряда Красовскому военный комиссар Усть-Сыл-венской волости Пермского уезда сообщал о принятых им мерах по борьбе с дезертирами и результатах: «Прибыл с отрядом в Усть-Сылвенскую волость, где был уже назначен день явки, но население категорически отказалось, поэтому назначил... вторичный день явки, в который после некоторых убеждений часть... явилась, но ставила условие, чтобы никто не оставался из их товарищей, подлежащих наравне с ними мобилизоваться. Явившиеся были препровождены в Пермь, а за дезертирами - отряд, но так как отряд шел днем, то никого в деревне не оказалось. Исходя из этого.. .вынужден был принять другой образ действий: делать поездки ночью - в таких поездках очень часто мы заставали дезертиров дома, в крайнем случае, их родителей, которых и забирали в качестве заложников, после чего являлись и сами дезертиры. Таким образом, были собраны все дезертиры Усть-Сылвенской волости» [5].
Карательные меры нередко вызывали массовое сопротивление населения властям. Летом 1919 г. взбунтовались крестьяне Тульской губернии в ответ на наложение штрафа в 534 тыс. руб. на 19 селений Денисовской волости Тульского уезда. Восставшие выступили с лозунгом: «Не дать ни одного дезертира, каких бы жертв это не стоило!» [6]. Лишь после того, как местные власти вынесли ряд смертных приговоров, дезертирство в Туле пошло на убыль.
В сводках Центркомдезертира с 16 по 31 июля 1919 г. в Костромской губернии было зарегистрировано 15 случаев конфискации имущества, 4 случая лишения земельного надела, укрывателей и семей дезертиров оштрафовано на сумму 56 700 руб. В той же губернии на деревни Волосово, Юрино, Отереково Нерехтского уезда были наложены штрафы в размере 185 тыс. руб. Во Владимирской губернии - 2 случая лишения наделов дезертиров, на с. Дубенки Судогодского уезда - штраф 100 тыс. руб. за укрывательство, Новогординский завод - 20 тыс. и на с. Артемьево - 80 тыс. руб. [6, л. 24]. В ряде уездов производились облавы совместно с «четверками» (Курская, Воронежская, Саратовская, Самарская, Северо-Двинская и др.). В то же время отмечались вооруженные восстания в Ярославской и Костромской губерниях [6, л. 24].
В целях борьбы с дезертирами применялись облавы. М.Я. Лацис отмечал, что результаты облав «были блестящи; дезертиры, не находя нигде пристанища, стали являться обратно в части» [7].
В июле 1919 г. председатель Центркомдезертира С.С. Данилов приказал проводить облавы следующим образом: при участии /341/ членов партии подобрать отряд из надежных людей во главе с начальником, который заранее обдумывал план облавы. Далее, окружив населенный пункт, следовало выяснить сведения о мужском населении и предупредить об ответственности за укрывательство. После чего производился тщательный осмотр всех дворов и помещений, «соблюдался максимум тактичности, дабы не озлоблять население озорством и неблаговидными действиями отдельных людей отряда». Результаты облавы подлежали широкой огласке. Дезертирам еще раз предлагалось добровольно явиться с обещанием им минимального наказания [6, д. 580, л. 6].
Облавы позволяли выслеживать дезертиров в местах наибольшего скопления народа - площадях, рынках, ночлежных домах. В процессе облавы под руководством военного комиссариата участвовали милиция, комендант. Накануне закрывались все входы и выходы в район предполагаемой облавы, затем создавались два пропускных пункта, на которых присутствовали члены комиссии, пропуская оцепленных и проверяя у них документы. Всех подозрительных лиц отправляли в милицию, где решалась их дальнейшая судьба. О готовящихся облавах сообщалось в сводках Центркомдезертира.
В годы Гражданской войны командование Красной армии применяло агентурную разведку. Это позволяло добиваться неплохих результатов, особенно при подавлении антибольшевистских восстаний с участием дезертиров.
В Осинском уезде Пермской губернии под видом противников Советской власти в среду дезертирских групп внедрялись сотрудники комиссий по борьбе с дезертирством. Так, двое из них под видом колчаковских офицеров были заключены в тюрьму, где находились дезертиры. Войдя к ним в доверие, работникам комиссий удалось узнать сведения о местонахождении других дезертиров. Подтвердилась также информация и об отрицательном отношении крестьян к Советской власти в Осинском уезде. Говорилось, что «Советская власть их грабит, отбирая последнее, на фронте солдаты сдаются большими партиями... Советская власть отбирает хлеб, масло, яйца... привезут в Осу и там делят все между собой» [8].
В том же уезде начальник Альняшинской милиции под видом офицера пытался обнаружить скрывающихся дезертиров. По его словам, в волости промышляли злостные дезертиры, которые отбирали у крестьян в огромном количестве хлеб, картофель и др. Из рапорта начальника милиции следовало: «Я решил, во что бы то ни стало влиться в ряды дезертирства в качестве офицера... и при себе имея двух солдат... После чего умело подойти к укрывателям... и завоевать к себе доверие... Я надеюсь добиться знакомства с дезертирами. Имеющийся конный отряд из уездной милиции... находится в д. Ромонятах... Выдавая себя за отряд по выкачке хлеба..., если мне нужно будет, то я лично ограблю дом какого-нибудь гражданина, симпатизирующего Советской власти... Не выйду до тех пор из леса, пока не исполню задуманную задачу... Прошу, товарищи, не распространять этого письма никому, ибо я и товарищи со мной можем оставить головы... Начальник милиции... Вавилов» [8, л. 132].
Наиболее эффективными среди предупредительно-профилактичеких мер борьбы с дезертирством были «недели добровольной явки», по истечении срока которых, как правило, следовали репрессии. По словам историка В.М. Андреева, «чтобы люди, случайно оказавшиеся в рядах дезертиров, могли искупить свою вину... объявлялись «недели добровольной явки» их с повинной» [9].
Постановлением Совета обороны от 3 июня 1919 г. дезертирам из армии и уклонившимся от мобилизаций предоставлялась возможность добровольно вернуться в ближайший военкомат в течение семи дней. В этом случае гарантировалось освобождение от суда и наказания. По истечении семидневного срока дезертиров судили и приговаривали к различным наказаниям вплоть до расстрела. Среди прочих мер постановлением предусматривались такие наказания, как частичное или полное лишение земельного надела с последующей передачей его семьям красноармейцев. Виновные в укрывательстве семьи дезертиров подлежали наказанию в виде урочных работ в хозяйствах красноармейцев.
В случае отказа со стороны местного населения оказывать помощь местным властям в борьбе с дезертирами налагались штрафы /342/ на те селения, жителями которых они являлись. С другой стороны, те, кто помогали бороться с дезертирством, освобождались от штрафов и общественных работ.
Проведение «недель добровольной явки» облегчало работу членов комиссий по борьбе с дезертирством, т. к. исключало возможность лишний раз рисковать жизнью в попытке задержать дезертиров, а также тратить время на часто безуспешные поиски таковых. К тому же проведение «недель» позволяло не прибегать к оружию, которое не всегда было в наличии.
Необходимо отметить, что «недели добровольной явки» успешно применялись лишь в том случае, когда дезертирство не принимало организованной формы. Так, в июле 1919 г. Костромская и Владимирская губернские комиссии по борьбе с дезертирством признали нецелесообразным объявления нового срока явки, т. к. они уже обрели напряженную борьбу, причем в Костромской губернии она была вызвана вооруженным восстанием дезертиров [6, л. 21 об.].
Согласно архивным данным, количество вернувшихся дезертиров в «недели добровольной явки» было неодинаковым. Наиболее массовым возвращение было в центральных губерниях. В отдаленных территориях массовости не наблюдалось, а борьба с дезертирством была затяжной и малоэффективной.
В июне - июле 1919 г. в Красной Армии сложилась система, благодаря которой возникла возможность в зависимости от обстоятельств назначать или отменять паек семьям военнослужащих. Постановлением Центркомдезертира от 24 июня 1919 г. семьи дезертиров лишались пайка, моментом восстановления права на паек считалось прибытие дезертира на фронт [10]. В сентябрьском постановлении семьи дезертиров лишались всех видов пособий и помощи [11].
В то же время служба в Красной армии предусматривала не только обеспечение пайком, но и оказание различной помощи по хозяйству в семьях красноармейцев, как например, заготовка дров, проведение полевых или строительных работ.
Историк Н.С. Кирмель справедливо заметил: «Не вызывали у крестьян симпатий к режиму грабежи, насильственные мобилизации, карательные экспедиции белогвардейских отрядов» [12]. Предоставление льгот Красной армии обеспечивало ей преимущество над противником, а мобилизованные белыми крестьяне все чаще предпочитали переходить на ее сторону. В свою очередь местные большевистские ячейки стремились установить контроль над недовольными крестьянами, чтобы затем направить их на борьбу с белыми, главным образом, в тыл.
Большая ответственность со стороны руководства Центркомдезертира возлагалась на работников тех комиссий, которым удавалось устранить дезертирство на своей территории. Их отправляли в районы, где эта проблема была наиболее серьезной. Согласно постановлению Совета обороны от 2 июля 1919 г., Центркомдезертир приняла решение временно командировать представителей комиссий в губернии, где борьба с дезертирством не дала значительных результатов. Так, из Рязани были командированы 5 человек: 1 - в Курск, 1 - в Орел, 1 - в Тулу, 2 - в Калугу [6, л. 22]. Не трудно заметить, что приведенные данные свидетельствовали об острой нехватке опытного кадрового состава. При этом количество командированных работников комиссий было несопоставимо с тем объемом работ, который им предстояло выполнить.
Летом 1919 г. в целях борьбы с дезертирством широко применялась агитация и пропаганда, как правило, на темы, связанные с проблемой дезертирства.
В целях привлечения на свою сторону рабочих и крестьян командование РККА широко пропагандировало классовую ненависть к врагу, что отражалось в различных листовках, воззваниях и других печатных материалах. В этих изданиях разъяснялся справедливый характер Гражданской войны, велась агитация за советскую власть, разоблачались зверства белогвардейцев, насильно мобилизованным в армию Колчака объяснялись условия перехода в Красную армию [13]. Большое значение придавалось печати в деле политико-просветительской работы с личным составом Красной армии и населением прифронтовой полосы. К тому же это способствовало разложению в войсках противника [13, с. 106].
Заметим, что похожие мероприятия проводились и в Белой армии. Для проведения агитационных работ привлекались предста/343/вители духовенства, чтобы «ходить в окопы, беседовать о вере, проповедовать поход против антихриста, а для того чтобы бороться с большевистской агитацией, надо поставить во главе контрразведки опытного офицера-жандарма» [14].
Предупредительно-профилактической мерой в борьбе с дезертирами являлся сбор оружия у населения. В.И. Ленин в «Письме ЦК РКП(б) к организациям партии» 9 июля 1919 г. писал: «Если мы сумели многое и очень многое (в наилучших губерниях) сделать убеждением, умелой агитацией, целесообразным подходом к делу для добровольного возвращения в Красную Армию дезертиров, то нет сомнения, что так же много, если не больше, можно и должно сделать для добровольного возвращения оружия» [2].
Подобная мера предотвращала возможность дезертиров вооружаться. 12 июля 1919 г. в Пермской губернии Осинский ревком приказал: «Всем лицам, оставшимся от колча-ковских банд, немедленно явиться в сельские и волостные исполкомы и сдать оружие. Все добровольно явившиеся будут водворены в своих домах» [15]. Позднее Пермская губкомдезертир конфискованное имущество сдавать запретила, поскольку «все отобранное обмундирование и оружие... служит вещественным доказательством о злостности дезертира, а потому все ...должно препровождаться вместе с дезертирами... в уездную комиссию» [16].
В то же время широко применялась политическая обработка дезертиров и красноармейцев на фронте и в тылу. Проводились митинги: «Дезертирство старой армии», «Дезертирство Красной Армии и его вред», «Что такое Советская власть, цель ее, задачи» и др.
В борьбе с дезертирами власти стремились привлечь местное население. Еще в августе 1919 г. Центркомдезертир предписала установить на местах запечатанные ящики «для опускания жалоб на неправильную и несвоевременную выдачу пайка и неоказания помощи семьям красноармейцев, а также заявления об известных дезертирах» [6, л. 32]. Ящики периодически распечатывались ком-дезертир, которая принимала соответствующие меры.
Предполагалось, что подобная мера поможет властям контролировать ситуацию и избежать возможных проблем. Однако в действительности на местах оказалось иначе. В сентябре 1919 г. в Оханском уезде Бабкинский волисполком приказал оборудовать ящики, «на вид почтовых, и повесить при крупном стечении народа у исполкома и других видных мест запечатанными, коих назначение: отпускать в них жалобы местному населению об удовлетворении семей красноармейцев пособием и жалобы на проживающих дома дезертиров... выемку должна делать волостная комиссия по борьбе с дезертирством еженедельно и всю корреспонденцию отправлять в уездную комиссию» [17]. В ящик помещали мешок и каждую субботу извлекали его содержимое. Далее составляли акт, в котором указывался месяц, число выемки, количество жалоб. Припечатав сургучной печатью, мешок отправляли в вышестоящую комиссию. Непосредственное участие в этом деле принимали: представитель компартии, военкомата и три члена семей красноармейцев. У одного из последних хранились ключи от ящика [18]. Результативность этой меры в Бабкинской волости не известна. Однако в другой волости - Рождественской - народ смутно представлял, с какой целью устанавливали ящики, на вид почтовые. Вместо жалоб в ящиках местная комиссия обнаружила письма родственникам [18, л. 25].
С ноября 1919 г. система мер в отношении дезертиров претерпела значительные изменения. 4 ноября ВЦИК призвал все местные органы советской власти вступить в борьбу с контрреволюцией, а также счел «возможным и необходимым облегчить участь тех, чьи преступления перед рабочим классом не вызывают ныне крайней необходимости лишения их свободы» [19]. В результате постановлением ВЦИК таким дезертирам были сокращены сроки в местах их заключения до 5 лет. ВЧК в короткие сроки предлагалось пересмотреть списки всех заложников и освободить тех, содержание которых «не было вызвано крайней необходимостью». Приговоренным за дезертирство расстрел заменили лишением свободы до 5 лет либо переводом их в штрафные части и затем на фронт. Вернувшиеся добровольно в установленные сроки освобождались от наказания.
В целом, в борьбе с дезертирством к окончанию Гражданской войны прослежива/344/ется практика чередования карательных и предупредительно-профилактических мер. Очень важно, что дезертирам предоставлялась возможность вернуться в Красную армию, а после демобилизации - на военный пункт, с гарантией сохранения жизни.
Дезертирство было одной из первоочередных проблем, которую пытались решить большевики и их противники. Для этого потребовалось создание системы управления и контроля, принятия соответствующих мер, что в условиях войны казалось не выполнимым. Произошло немало преобразований в центральном и местных уровнях власти, прежде чем большевикам удалось окончательно решить проблему дезертирства. Борьба с дезертирством продолжалась дольше, чем само явление.
1. Военный энциклопедический словарь. М., 2002. С. 426.
2. Ленин В. И. Работа среди дезертиров (Все на борьбу с Деникиным! Письмо ЦК РКП(б) к организациям партии 9 июля 1919 г.)// ПСС. М., 1970. Т. 39. С. 44-63.
3. Квакин А. В. За спиной Колчака: Документы и материалы. М., 2005. С. 115/
4. ГАРФ, Ф. Р-130. Оп. 3. Д. 198. Л. 14.
5. Современная Пермь. 1919. 11 мая.
6. ГАРФ. Ф. 130. Оп. 3. Д. 198. Л. 21.
7. Лацис М.Я. Два года борьбы на внутреннем - фронте. Популярный обзор двухгодичной деятельности Чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности. М., 1920. С. 74.
8. ГАПК (Гос. арх. Пермского края). Ф, Р-744. On. 1. Д. 1. Л. 168.
9. Андреев В.М. Под знаменем пролетариата (Трудовое крестьянство в годы Гражданской войны). М., 1981. С. 175.
10. ГАПК. Ф. Р-374. On. 1. Д. 70. Л. 30.
11. ГАПК. Ф. Р-100. On. 1. Д. 48. Л. 43.
12. Кирмель Н.С. Контрразведка Белой Армии в Сибири и на Дальнем Востоке. 1918-1920 гг. // Вопросы истории. 2008. № 2. С. 91-98.
13. Улыбина Л.Г. Роль красноармейской печати Восточного фронта в политическом воспитании военнослужащих (1918-1920) // Урал в годы Гражданской войны (1918-1920): Сборник научных переводов. Свердловск, 1986. С. 116-117.
14. Борьба за Урал и Сибирь. Воспоминания и статьи участников борьбы с учредиловской и колчаковской контрреволюцией / под ред. И.Н. Смирнова, И.П. Флеровского, Я.Я. Грунта; Истпарт, Отд. ЦК ВКП(б) по изучению истории Октябрьской революции и ВКП(б). М.; Л, 1926. С. 247.
15. ГАПК. Ф. Р-375. On. 1. Д. 42. Л. 4.
16. ГАПК. Ф. Р-415. On. 1. Д. 39. Л. 1.
17. ГАПК. Ф. Р-379. On. 1. Д. 119. Л. 27, 27об.
18. ГАПК. Ф. Р-371. On. 1. Д. 199. Л. 21.
19. 4 ноября 1919 г. Постановление ВЦИК об амнистии ко второй годовщине Великой Октябрьской социалистической революции // Декреты Советской власти. М., 1973. Т. 6. С. 241-243.
Поступила в редакцию 1.12.2009 г.
А.В.Долгова. Борьба с дезертирством в Красной Армии во второй половине 1919 г. // Вестник Тамбовского университета. Сер. гуманитарные науки. 2010. Вып. 3(83). С.340-345