Но этим дело не кончилось. Рано утром 5 сентября меня разбудил громкий говор нескольких человек.
Группа коммунаров окружила незнакомого пожилого татарина, по-видимому, местного жителя. Татарин почтительно снял теплую меховую шапку:
— Моя твоя письмо тащил!
Я быстро пробежал глазами письмо. Это был ультиматум. Мятежники предлагали коммунарам немедленно сложить оружие и признать белогвардейскую власть. За это белые обещали всем гарантировать жизнь и распустить по домам. Коммунары, говорилось далее в ультиматуме, сложив оружие у входного семафора станции Камбарка, должны собраться в помещении станции и там ждать решения своей участи.
Содержание ультиматума стало сейчас же известно коммунарам. Возмущенные наглостью белогвардейцев, они потребовали решительных действий.
Я подозвал к себе татарина:
— Поезжай, князь, в Камбарку и скажи тому, кто послал тебя к нам, что завтра мы приедем сдаваться.
Посыльный молча кивнул головой, нахлобучил меховую шапку и сопровождаемый двумя коммунарами не спеша пошел по направлению к Камбарке.
— Ну что ж, товарищи, ответим белогвардейцам? — спросил я коммунаров. — Позовите-ка ко мне телеграфиста.
Телеграфист — камбарский коммунист Бабиков — соединил меня с разъездом Трун, где стоял партизанский отряд под командованием Деткина. Сообщив о положении в Камбарке, я попросил Деткина помочь вооружить блиндированный поезд сарапульских коммунаров артиллерией. У соседей оказалась одна пушка, только без прицела и панорамы. Но я когда-то сам был наводчиком, и меня это не очень смутило.
В тот же день к вечеру пушка-трехдюймовка была доставлена с разъезда Труп и установлена на платформе блиндированного поезда. Коммунары любовно ощупывали холодную сталь дорогого подарка соседнего отряда. Втаскивая пушку по каткам на платформу, ребята подшучивали: /152/
— Пожалуйте, Марья Ивановна, на платформочку! Пора вам в белогвардейцев пострелять... — И грозили в сторону противника: — Ну, держись теперь! Будет вам ответ на ультиматум!
Белогвардейцы, по-видимому, и сами-то не очень надеялись на силу своего, ультиматума. Во всяком случае, они не стали дожидаться, когда мы приедем сдаваться.
11 сентября чуть свет 8 крестьянских подвод привезли отряду печеный хлеб. Такие обозы прибывали почти ежедневно. По нарядам комитетов бедноты соседних деревень крестьяне привозили готовый хлеб, а из отряда увозили муку, чтобы завтра вновь доставить сюда душистые караваи хлеба. Вместе с хлебом нам присылали сведения о передвижении белогвардейских отрядов, о новых вспышках кулацких восстаний.
На этот раз старший обоза вручил мне записку, в которой сообщалось о намерении кулацко-эсеровских мятежников напасть на Карманово и уничтожить отряд сарапульских коммунаров. Нападение предполагалось совершить в ночь на 12 сентября силами белогвардейских отрядов Камбарки и села Касево, расположенного с другой стороны разъезда. Первым выступал Касевский отряд в 300 человек.
Обсудив это важное сообщение, командиры решили не ждать нападения, а разбить белых поодиночке, начиная с Касевского отряда.
Белобородов с частью коммунаров остался на разъезде. А 300 бойцов во главе с Золотухиным и мной ушли в засаду к опушке леса. На флангах поставили пулеметы.
Наступила ночь. Затаившись в засаде, коммунары чутко вслушивались в шорохи ночного леса. Стояла настороженная тишина.
Но вот издалека донесся глухой топот множества ног: не ожидая засады, мятежники не выслали вперед боевого охранения. Когда они подошли шагов на 40-50, мы открыли огонь. Выстрелы сотен винтовок слились в один оглушительный, залп. Яркий свет, точно вспышка молнии, озарил мечущиеся фигуры белогвардейских солдат. Залпы следовали непрерывно один за другим. Замаскированные на флангах пулеметы ударили по противнику кинжальным огнем. После некоторого замешательства /153/ белые сверх всяких ожиданий с диким ревом кинулись в атаку на невидимого врага. Коммунары также поднялись из засады и с криками «ура!» бросились навстречу. Началась рукопашная схватка.
В кромешной тьме и сутолоке огнестрельное оружие оказалось ненужным, так как трудно было разобрать, где свои, где чужие.
Когда ночной мрак сгустился до такой степени, что буквально за шаг ничего нельзя было разглядеть, сражение прекратилось само собой. Белогвардейцы окликами созвали своих и ушли восвояси, прихватив часть нашего обоза. Коммунары не остались в долгу: они тоже отбили у белых часть их обоза.
В этом бою противник потерял убитыми и ранеными до трети своего отряда. Наши потери: 47 убитых и 12 раненых.
В ту же ночь я отправился на паровозе на разъезд Трун, где было назначено оперативное совещание.
В Карманово возвращался рано утром. Накрапывал мелкий дождь. Освещая тусклыми огнями керосиновых фонарей путь, паровоз шел умеренным ходом. Впереди сквозь редкий туман уже виднелись пристанционные постройки.
Вдруг хлопнули отдаленные выстрелы. Стреляли у разъезда Карманово. Стало ясно, что коммунары подвергались нападению второго отряда мятежников, прибывшего из Камбарки. Как выяснилось, камбарские белогвардейцы, тщетно прождав своих касевских сообщников, решили действовать самостоятельно. Удачным налетом они захватили врасплох задремавшую заставу коммунаров и под прикрытием темноты повели наступление на Кармановский разъезд. Однако противник был все же замечен нашим часовым, стоявшим на линии разъезда. Начался новый бой.
Паровоз влетел на разъезд уже в разгар боя. Коммунары, рассыпавшись в цепь, отражали атаки мятежников огнем из винтовок. «Но почему молчат пулеметы?» И только тут я вспомнил, что пулеметы установлены на блиндированном поезде, который стоит в дальнем тупике.
Осторожно подойдя к вагонам блиндированного поезда, наш паровоз остановился. Машинист быстро накинул сцепление и начал подтягивать состав к мес/154/ту боя. Я перебрался на пулеметную площадку. Поезд медленно подошел к тому месту, где окопались мятежники.
Плотный огонь винтовок и кольтовского пулемета обрушился на противника. Белые замешкались, потом поднялись и побежали к лесу. В это время ударили еще три «Максима», пошли в атаку пехота и конница коммунаров.
Дорого заплатили камбарские белогвардейцы за свой налет. Они оставили на поле боя 196 трупов.
Вскоре наша разведка установила, что белые выставили на станции Камбарка сильную заставу и что эта застава разместилась в четырехосном товарном вагоне, впереди которого вырыт окоп. 15' сентября после полудня блиндированный поезд двинулся к Камбарке. На второй платформе из-за бруствера, сложенного из мешков с песком, виднелось жерло пушки.
Не доезжая до семафора, поезд замедлил ход. Грянул первый выстрел из нашего орудия. Снаряд разорвался около самого вагона белых. Второй снаряд попал в угол вагона. После пятого выстрела белые забегали около паровоза, который стоял у станционной водоразборной колонки.
— Паровоз на нас пустили! — крикнул кто-то из бойцов на орудийной площадке.
— Давай назад! — скомандовал я машинисту. — Самый полный!
Надо было во что бы то ни стало переехать мост через реку.
Машинист перевел регулятор, и блиндированный поезд, набирая ход, двинулся к мосту. Тем временем пущенный белыми паровоз развил значительную скорость. Казалось, что тяжелому бронированному составу не уйти от погони и что столкновение неизбежно. Расстояние сокращалось молниеносно. Делать было нечего, и я навел дуло пушки на паровоз. И вдруг меня осенила мысль: «А что, если остановить паровоз белых на ходу?» Кричу машинисту:
— Товарищ Юзепчук! Иди сюда!
Машинист, босой, в засаленных штанах и мокрой от пота рубахе, прыгнул на переднюю платформу.
— Сможешь на ходу перебраться на паровоз и остановить его? /155/
— Попробую.
Поручив управление поездом своему помощнику Топоркову, Юзепчук перебрался на край задней платформы.
Паровоз приближался. Уже метров 10-12 отделяло его от хвоста блиндированного поезда. Когда последняя платформа поезда проскочила Буйский мост, до паровоза оставалось не более аршина. В этот момент Юзепчук прыгнул. Очутившись на вражеском паровозе, он скользнул вдоль его борта и исчез за котлом. Затем послышалось шипение пара, скрежет тормозных колодок, и стальная машина начала постепенно сбавлять ход, пока не остановилась совсем. Остановился и блиндированный поезд. Коммунары восторженно приветствовали отважного машиниста.
«Пленный» паровоз отвели в тупик возле Буйского моста, а блиндированный поезд снова двинулся на Камбарку.
Между тем мятежники, уверенные в успехе своей затеи, уже спешили к мосту, где, по их расчетам, должно было произойти крушение. Завидев блиндированный поезд, который как ни в чем не бывало шел навстречу, они в панике бросились врассыпную. Поезд приблизился к станции и, выпустив по Камбарке несколько снарядов, возвратился на разъезд Карманово. Как донесла наша разведка, эффект этой бомбардировки был настолько велик, что белогвардейцы даже оставили на время Камбарку.
К сожалению, действия отряда коммунаров против мятежников Камбарки на том и закончились. Через несколько дней после этих событий белогвардейцы в большом числе атаковали заставу коммунаров, захватили Буйский мост, облили его керосином и зажгли. Подошедший блиндированный поезд пулеметным огнем разогнал мятежников, но мост спасти не удалось. Железнодорожное сообщение между разъездом Карманово и Камбаркой прервалось.
Вскоре наш отряд был отозван в Уфу в распоряжение штаба Пятой армии Восточного фронта. Здесь на базе многочисленных партизанских отрядов формировались регулярные части Красной Армии. Сарапульские коммунары вместе с рабочими-добровольцами Уфы составили Особый отдельный батальон войск ВЧК, предназначав/156/шийся для борьбы с кулацко-эсеровскими мятежами в тылу.
Впоследствии этот батальон по специальному указанию из Москвы был временно придан 25-й дивизии, которой командовал легендарный Чапаев, и совершил еще немало славных дел во имя социалистической революции.
В боях и походах. Воспоминания участников гражданской войны на Урале. Свердловск, 1959. С.137-157</li-cut>
Запись сделана с помощью m.livejournal.com.