Убил бы.
Возвращаться ни с чем было обидно. Пришлось ограничиться другими книгами, в частности, прочел П.Д.Дузя - "История воздухоплавания и авиации в России". Собственно, техника меня всегда мало интересовала, но надо же иногда читать классику. Очень подробно и познавательно, оказывается. Надо же, оказывается, сколько девайсов в ПМВ придумали. Правда, несколько напрягает рефрен
А так, да. Один офицер придумывает держатели для бомб, второй, некто Кулебакин - синхронизатор для стрельбы с авиапулемета, третий - бензиновую бомбу и т.д. Жаль, что автор остановился на русской авиации до октября 1917 г., конечно. Кстати, если уж пошел разговор, отмечу, что русская Гражданская война в России по непонятным мне пока причинам характеризовалась не только исключительной технической слабостью, но и удивительным пренебрежением к развитию самостоятельных военно-технических приспособлений. Куда там до Америке, где за полвека до этого северяне и южане изобретали собственные мины, гранаты, ручные подлодки, бронированную артиллерию и т.д. В то же время какие-нибудь "самодельные" конструкции, технические новинки или, на худой конец, оригинальные идеи, в ГВ существовали, но в основном у белых. Всякие там самопальные бронеавтомобили, самодельные аэропланы (пример - некто летчик Попов из Хайруллина-Кондратьева), врангелевские САУ, те же газы в Керчи... Со стыдом нужно признать, что тут белые красных явно обогнали. Причина, видимо, в том, что у белых инициаторами изобретений в таких случаях выступали бывшие офицеры-фронтовики, которые свой технологический зуд сохранили со времен Первой Мировой. Да и в технических возможностях они были более ограничены, чем красные - тем, по крайней мере, не пришлось корметь над созданием самопальных броневиков, хотя примеры какого-нибудь грузовичка, обитого котельным железом, можно, конечно, найти и у них. У красных такие придумки если и были, то выступали тут "конструкторами" преимущественно рабочие и мастеровые, не так, конечно, поднаторевшие в военном деле.
Впрочем,были и исключения... К примеру, на Восточном фронте прославился такой рабочий - железнодорожник Михаил Григорьевич Назаров. Пришел к командованию и предложил создать бронепоезд с десантом. И сделал. Даже описание конструкции где-то встречал...
А вот, в "Разгроме Колчака".
Железнодорожники во главе с Назаровым взялись оборудовать поезда. Через два дня был создан целый бронеэшелон. Он представлял собой три пустые платформы, за которыми располагался вагон-пульман с пулеметными амбразурами и бойницами для стрелков. Железные стенки вагонов были залиты бетоном. Сверху настланы шпалы, скрепленные проволокой, а поверх них — мешки с мукой. На трех последующих открытых платформах, защищенных с бортов штабелями мешков и стальными пластинами, были установлены трехдюймовые орудия — по два на каждой. С помощью довольно сложных приспособлений орудия могли стрелять в любом направлении. Позади артиллерийских платформ цеплялись два броневагона для десанта. Все это толкал перед собой паровоз, обшитый стальными листами. На передних платформах были сложены шпалы, запасные рельсы, домкраты, железнодорожные лапы и прочий ремонтный инструмент и материалы.
Михаил Григорьевич Назаров настоял на том, чтобы вести эшелон поручили ему. Замещающим его паровозным машинистом назначили коммуниста Владимира Петровича Крекшина, бывшего заместителя начальника Бугульминской участковой транспортной чрезвычайной комиссии (УТЧК). Назаров взял на себя и общее командование бронеэшелоном. В состав команды, собранной из рабочих Симбирска, Нижней Часовни, Мелекесса, Уфы, Бугульмы, вошли путейцы и слесари. Они являлись одновременно и ремонтниками и бойцами. Опираясь на опыт «Ермака», мы считали необходимым иметь на бронеэше-лоне десантный отряд. Пехотинцы-десантники, высаживаясь с бронеэшелона, должны были поддерживать его действия.
Б.Н.Чистов. Подвиг железнодорожников//Разгром Колчака. М., 1969. С.117.
Попутно взял и журнальчик "Звезда", №2, 1995 - там был дневник одного белого офицера, преображенца Д.Д.Литовченко. Дядя в июне 1919 г. вздумал с группой гвардейцев ехать из Добрармии на подмогу Колчаку через Гурьев и поехал. Добрался через месяц и, что самое смешное, повоевать так и не пришлось: всю войну проторчал в прифронтовой полосе, официально формируя Егерский батальон при штабе 2-й армии, да так и умер 7(20) ноября - семейная легенда гласит, что якобы нарвался на красную засаду, и большевики его к стенке поставили. А еще удивлялся, что "здесь мало кадров, нас, кадровых офицеров, рвут на части..." И так и не оказался на фронте? Удивительно. Правда, из других изданий известно, что этот Егерский батальон неофициально должен был стать кадром возрожденного гвардейского полка и чуть ли не будущим Московским гарнизоном.
Сам дневник оказался так себе, ничего особенного - записи короткие и отрывочные. Словил лулзов от того, что автор проклинал всю сибирскую армию: порядка нет, дисциплины нет, снабжения, оружия тоже нет, всюду бездари и идиоты... Точь-в-точь Будберг, который, как пытаются отмазаться белодельцы, "просто видел все в черном свете"... Узнал, что, оказывается, американцы на ДВ покровительствовали большевикам (распространенный среди белодельцев миф), а японцы были готовы нам помогать чем угодно (!!!), что красные перебросили на Урал несметные силы с Украины и Юга, а сибирская армия отступала, хотя была вдвое больше, и Екатеринбург был сдан разложившимся войскам Троцкого, про которого автор пишет "Но все же удивляюсь, сколько таланта у Троцкого и Комп".
Любопытно, что автор в дневнике всюду пишет "большевистский" через Ц. К примеру: "Сил большевицких на фронте почти нет". А Красные - почему-то с большой буквы. Это к слову о дискуссии с аlwin'ом и ув.А.Бобковым.
Там же были и воспоминания некоего юнкера Николая Тетеревникова, который жил в Галлиполи. Ничего интересного, кроме момента, когда он увидел казенных контрразведчиков.
Военно-полевой суд над нашими контрразведчиками продолжал заседать. Вдруг пришел приказ: выступить в Севастополь. Нам сказали, что там началось какое-то восстание. Какое восстание, кто восстал, из-за чего - все это неизвестно. Потом уже догадались, что истинную причину движения восстания о нас скрывали. В Яни-Сала и в окрестных селах были мобилизованы подводы для перевозки нас в Севастополь. Мы выступили в пасмурное осеннее утро. Было очень рано, рассвет еле брезжил. При выезде из деревни в предрассветном тумане маячила виселица, на которой в белых балахонах, как приведения, висело четыре трупа. Я невольно отвернулся. Вспомнил, как недавно, летом мы несли караул на Симферопольской гауптвахте. Я стоял часовым у воро: дело было ночью, перед рассветом. На одном из деревьев, растущих напротив гауптвахты, балтался вповешенный большевистский шпион. А теперь чиновники нашей "контрразведки", во главе с чехом Васадкой, были повешены по приговору военно-полевого суда перед самым нашим отъездом Севастополь. (с.20)
Любопытно, что же такого натворили врангелевские контрразведчики, что их в конечном итоге даже казнили? Это ведь на самом деле единственное попадавшееся мне до сих пор упоминание о казни белыми "своих" разложившихся агентов контрразведки, не считая недавно прочитанного А.Столыпина, где в Аджимушкае один белый сексот выдавал жителей и так активно выдавал (50 человек оговорил), что в конечном итоге и его казнили. Но то все-таки сексот, а не член самого этого милого учреждения.
А напоследок решил посмеяться и пролистал в том же журнальчике письма известному писаке Роману Гулю от всяких писателей. Очень смшеными были письмам Бунина (1953 год). Оказывается, Бунину чем-то не угодил другой писака, небезызвестный Мельгунов, и он сказал про него всю правду: трус, врун, фигляр, идиот, порочит Колчака, оклеветал как-то одного человека и потом после судебного процесса продал все до штанов, чтобы расплатиться, в 1921 году в обмен на эмиграцию оклеветал своих подельников... В общем, сука и вражина.
А во втором письме Бунин отзывался о некоем своем знакомом, поэте Лодыженском ("Слышали о таком?"). Лоджененский был милый парень, ходок, хулиган, бывало, едут они Буниным на извозчике, остановятся, Лоджененский начинает ссать (да, так и написано) за коляской и кричит: "Плати, плати, потом рассчитаюсь!" Бунин отвечает: "Не зря считают, Что он типичный скопидом, Ведь он на Пасху разговляется Одним лишь собственным яйцом".
Да-а-а...
"А последнее письмо Ваше, столько подобострастное, я прочел с удовольствием, с большим удовольствием, - люблю хвалы мне, "подхалимаж" не меньше Сталина!" (с.82-83).
Нда, нравы русской интеллигенции... А я-то почему-то думал, что Бунин только в "Окаянных днях" такую хренотень мог гнать. Нет, оказывается, до самой смерти пронес... А в это время другой писатель, кажется, Ремизов,писал в письме Гулю: "Вкладывать в уста Милюкова в вашей книге известное изречение про "Азиопу" - это, помоему, на грани пристойности...". Рчь идет о дискуссиях Милюкова с евразийцами и знаменитом: "Евразия - это неплохо. Но Азиопа - ничуть не хуже". Но Гуль все равно оставил.
Кстати, Гуль в воспоминаниях очень хвастался, что он, в отличие от сменовеховцев, в Россию не вернулся и потому выжил, а эти дураки погибли. Что не мешало ему льстить в письмах к Бунину, который, как известно, в тот момент тоже как будто начал сочувствовать СССР.
Нравы русской интеллигенции, вынужденной оставить родину, говорю же.
Запись сделана с помощью m.livejournal.com.