По-настоящему у него карьера заладилась после Октябрьской революции, когда он перешёл в Красную Армию. Стал заместителем военного руководителя Высшей военной инспекции РККА, с мая 1918 военным руководителем инспекции. А с 1919 по 1929 он -- преподаватель в Академии Генштаба. Как блестящий знаток операций ПМВ вызывал огромное уважением преподавателей и слушателей. Написал ряд работ по военной истории.
Так вот о его службе в Академии. Любопытное наблюдение современников.
Софронов Г. П. Неподвластное времени. — М.: Воениздат, 1976.
Профессор В. Ф. Новицкий, преподаватель по истории мировой войны (Западный фронт), относился к слушателям очень строго, не оглядываясь ни на какие революционные заслуги. Обычно на зачетах он требовал коротко и четко рассказать о каком-нибудь сражении и заканчивал зачет отдельными дополнительными вопросами. Этих вопросов слушатели боялись больше всего. Он любил спрашивать, причем в оригинальной форме, о действиях отдельных корпусов Западного фронта. К примеру: где такого-то числа и месяца находился и что делал такой-то резервный корпус немцев? Предмет, преподаваемый Новицким, слушатели знали отлично и как преподавателя его ценили. Главное, товарищи стали понимать: революционные заслуги не дают права на скидки в соблюдении воинской дисциплины. Наоборот, старшие должны более сознательно и скрупулезно относиться к установленному порядку. Одного не понимали мы в манерах Новицкого — почему он всегда приходил в старом обмундировании, которое плохо сидело на нем? Может быть, внешне хотел подчеркнуть свой демократизм?
Вторит ему и советский политэмигрант Бармин:
lib.rus.ec/b/101199/read#t12
(конец 1922, конференция делегаций СССР, Польши и прибалтийских государств)
Собравшиеся в зале участники конференции ждали прибытия советской делегации. Двустворчатая дверь распахнулась, и в зал вошел генерал Новицкий, бывший заместитель министра обороны в царском правительстве, а ныне член советского Генштаба. Невысокого роста, худощавый, он выглядел довольно скромно в выгоревшей гимнастерке, пожелтевших сапогах, без наград и знаков различия.
Но не так уж прост был в быту Василий Фёдорович. И носил он после революции не только простую гимнастёрку. Даже наоборот, если на людях он так одевался, то дома, не скрываясь ни от кого, носил полную форму генерала царской армии!
Ротмистров П. А. Стальная гвардия. — М.: Воениздат, 1984
(конец 20-х).
Была у этого великолепного ученого и педагога одна странность: работая дома, он облачался в генеральский мундир с погонами и, прохаживаясь по кабинету, вслух обсуждал различные проблемы военного искусства.
В те годы преподаватели нередко давали консультации слушателям у себя на квартире. Я, например, неоднократно бывал у профессоров Д. М. Карбышева, Г. С. Иссерсона и других.
Так вот однажды слушатель, кажется по фамилии Егорычев, прибыл на квартиру к В. Ф. Новицкому. Дверь ему открыла опрятно одетая старушка.
— Пожалуйста, проходите, — вежливо пригласила она. — Василий Федорович у себя.
— Здесь, ваше превосходительство, требуется иное решение, — услышал Егорычев через приоткрытую дверь голос Новицкого и, войдя в кабинет, остолбенел: профессор стоял перед ним в парадном генеральском мундире старой армии.
— Вы ца-царский ге-генерал... Не з-знал, — залепетал, заикаясь, растерявшийся слушатель, подозрительно озираясь, разыскивая глазами того, с кем разговаривал Новицкий.
— Вас озадачил мой мундир?—усмехнулся профессор. — Да-с, молодой человек, как изволите видеть, я генерал, только не царский, а русский, и сей чин получил не за верноподданность его императорскому величеству, а за службу на пользу великой России, своему Отечеству. — Поправив пенсне и приподняв голову, он с гордостью добавил:—Представьте себе, я имел честь быть консультантом Владимира Ильича Ленина по некоторым военным вопросам, приходил к нему вот в этом мундире, и он не изволил меня разжаловать.
— Не может этого бы-быть! Тут что-то не то, — с недоумением смотрел Егорычев на профессора, все еще считая, что он кого-то прячет в своем кабинете.
— В таком случае, молодой человек, нам с вами не о чем разговаривать, — уже раздраженно оборвал Новицкий. — Приходите на консультацию в другой раз и предварительно наведите обо мне соответствующие справки в ВЧК.
Егорычева словно ветром сдуло. Он выскочил из квартиры и опрометью бросился к комиссару академии Е. А. Щаденко. [24]
— Товарищ комиссар! Понимаете, на профессоре Новицком царский мундир. Сам только что видел.
У комиссара был довольно крутой нрав, и, когда ему казалось, что человек говорит неумные вещи, он начинал сердиться и не выбирал выражений.
— Толком объясни, в чем дело? — грозно нахмурил он лохматые брови.
Егорычев рассказал.
— Ну и что? — сверкнул зеленоватыми глазами Щаденко. — Известно, ли тебе, сколько заслуг у таких генералов, как Новицкий, и перед Красной Армией, и перед академией?! Ленина надо читать. И профессор стал красным, когда тебя нельзя было еще назвать даже розовым... Идите извинитесь перед профессором за свое поведение.
Вскоре об этой истории стало известно всем слушателям, и некоторые из них долго еще подтрунивали над Егорычевым, а авторитет В. Ф. Новицкого еще больше поднялся, когда мы узнали, что он встречался с Владимиром Ильичем Лениным, который прислушивался к его мнению как крупного военного специалиста.
Бог весть знает, почему Новицкий, не скрываясь, носил такой мундир дома, а на людях, также спокойно носил старое обмундирование без всяких знаков различий. Впрочем, это, пожалуй, понятно -- дома можно хоть форму маршала носить, а вот прилюдно...
Кстати, у Академии некоторое время была своя, просто роскошная форма, причём задолго до 30-х! Но... Об этом будет другой, обширный и обстоятельный пост.