Коминтерн и Красный октябрь в 1923 г.
ЕЛЕНА НИКОЛАЕВНА ЕМЕЛЬЯНОВА
Кандидат исторических наук,
доцент кафедры Философии, истории, политологии и права,
Государственный социально-гуманитарный университет (Коломна).
Несостоявшаяся революция 1923 г. в Германии
В статье рассматриваются события 1923 г. в Германии и роль Коминтерна в них. Особое внимание уделяется геополитическому аспекту проблемы. Анализируются попытки Коминтерновского руководства поддержать левые силы Германии в их стремлении прийти к власти. В центре исследования политический кризис 1923 г. и действия немецкой коммунистической партии в нем: вначале стремление прийти к власти через коалиционные правительства с левой социал-демократией, а затем через вооруженное восстание. Анализируется противостояние в Коминтерне и РКП(б) по вопросам тактики и стратегии КПГ и оказания ей внешнеполитической поддержки со стороны международного рабочего движения, а также споры о союзниках коммунистов в политической борьбе. Автор приходит к выводу о том, что, несмотря на всю значимость германской революции для укрепления геополитических позиций большевиков, национальные интересы Советской России оказались для РКП (б) важнее. Революционное выступление в Германии так и не состоялось, поскольку оно могло вызвать новую войну против СССР.
Ключевые слова: Германия, революция, Россия, Коминтерн, партии, внешняя политика, геополитика, война, мир.
Германия всегда являлась важным экономическим и политическим партнером России. В таком же ключе ее рассматривало и большевистское руководство. В последние годы, в связи с публикацией новых документов, германские события 1923 г. привлекают особое внимание исследователей [1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10]. Но некоторые аспекты этой темы не достаточно освещены в историографии: геополитические планы Коминтерна, вопрос о дуализме внешней политики РКП(б), как правящей партии и руководящей силы Коммунистического Интернационала, вопрос о поиске союзников в осуществлении внешнеполитических задач коммунистического правительства. Анализу этих проблем и посвящена данная статья.
В 1923 г. потерпев неудачу в стремлении организовать единый фронт с правым руководством II Интернационала, Коминтерн предпринял попытку провести эту тактику на национальном уровне. Нагляднее всего это проявилось в событиях 1923 г. в Германии, где коммунисты надеялись прийти к власти в союзе с левыми социал-демократами. То, что Германия стоит накануне новой революции, Коминтерн отмечал еще в конце 1922 г. Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала (ИККИ) связывал революционное выступление с готовящейся оккупацией французскими войсками Рурской области. Франция захватила эту территорию в январе 1923 г.
На состоявшемся в январе–феврале 1923 г. съезде КПГ в Лейпциге был подтвержден курс борьбы на два фронта: против правительства Куно и против агрессивной политики Пуанкаре. Предполагалось создание рабочего правительства как переходной ступени к диктатуре пролетариата. Его задачей должно было стать: 1) захват 51% всех ценностей, земли и т.д., обращение их в фонд оплаты репараций и покупка мира с французами; 2) восстановление промышленности путем немедленного заключения мира с Советской Россией и т.д. [11, л. 11]. Этот план поддерживал К. Радек, отстаивавший идею «рабочего правительства в рамках буржуазной демократии». Зиновьев и Бухарин, напротив, придерживаясь левых взглядов, критиковали этот тезис [12, с. 449–450]. Одновременно началась подготовка к вооруженному восстанию и гражданской войне, для чего была создана специальная комиссия [12, с. 206–208].
В мае политическая ситуация обострилась и могла вылиться в неуправляемое стихийное выступление, которое, по мнению ИККИ, неизбежно было бы подавлено /66/ французскими и правительственными войсками. Поэтому исполком Коминтерна дал директиву не поддаваться на провокации.
Второй раз кризис возник в августе, когда в результате всеобщей стачки был сметен кабинет Куно (11 августа). В этот период, как утверждал Брандлер на V конгрессе Коминтерна, «инициатива валялась на улице» [12, с. 212], и руководство КПГ пришло к выводу о готовности масс к гражданской войне и необходимости брать курс на вооруженное восстание. Однако, памятуя печальный опыт марта 1921 г., вместо решительных действий Брандлер поехал за инструкциями в Москву.
В связи с событиями в Германии в середине августа Зиновьев составил «Первоначальный набросок тезисов: Положение в Германии и наши задачи», основные идеи которого потом были положены в решения РКП (б) и Коминтерна. Тезисы ориентировали КПГ на подготовку и проведение вооруженного выступления. Предполагалось создание рабоче-крестьянского правительства. Советская Россия должна была поддержать германскую революцию хлебом, оружием, посылкой интернационалистов. Рассматривалась возможность локальной или даже мировой войны. В связи с этим предполагались меры по укреплению боеготовности Красной Армии и одновременно по поддержанию «самых дружественных отношений» с новым правительством Штреземана. Выдвигался лозунг Соединенных штатов Европы. Необходимо было, по мнению Зиновьева, организовать по всей Европе акции солидарности.
25 августа 1922 г. ИККИ направил открытое письмо к Социалистическому Интернационалу и Международной федерации профсоюзов с предложением совместных действий против угрозы фашизма. Однако социалисты проигнорировали призыв Коминтерна [13, с. 128–129].
23 сентября 1923 г. состоялся пленум ЦК РКП (б), который принял окончательный курс на вооруженное восстание и одобрил в целом тезисы Зиновьева.
Наибольшую активность в подготовке к Германской революции проявил Троцкий, особенно в вопросе организации Красной армии в преддверии возможной войны со странами Антанты. Хотя именно Троцкий на сентябрьском пленуме ЦК РКП (б) скептически оценивал способность брандлеровского ЦК взять власть в Германии [14, с. 133].
21 сентября 1923 г. в Москве начало работу совещание коммунистических партий Франции, Германии, Чехословакии и СССР, на котором говорилось о необходимости революционных действий и поддержке германской революции. Из материалов совещания видно, что Германия рассматривалась как ключевое государство в геополитической борьбе Советской России с великими державами. «Речь идет не только о германской революции, – говорил Зиновьев, – а о начале международной революции. Германскую революцию ни в коем случае нельзя сравнивать с революцией в Финляндии или Венгрии, которые все же, по сути, были локальными революциями. Германская революция не локальная, а является началом международной революции, и все партии должны понять какой решается вопрос» [15, с. 175]. И в другой речи: «Германская революция будет решать дело не только в своей стране, но и в соседних государствах – Франции, Чехословакии, Польше» [15, с. 180]. Предполагалось, что с победой восстания центр социалистического мира переместится в Германию. «Победа революции в Германии, – писал Сталин Тельману, – будет иметь для пролетариата Европы и Америки более существенное значение, чем победа русской революции шесть лет назад. Победа германского пролетариата, несомненно, переместит центр мировой революции из Москвы в Берлин» [15, с. 169]. Коминтерновским руководством ставилась задача образования Социалистических Штатов Европы, как переходного лозунга к созданию Союза советских республик Европы и Азии. В протоколе Пленума ЦК РКП (б) от 23 сентября 1923 г. говорилось: «Лозунг “Соединенные штаты” для коммунистов является не чем иным, как этапом к лозунгу “Союз советских республик Европы”. А поскольку к такому союзу, разумеется, будет принадлежать и СССР – к лозунгу “Союз советских республик Европы и Азии”» [15, с. 194].Стратегической же целью было осуществление геополитического единства между Германией, Советским Союзом и Китаем как условия победы социализма во всемирном масштабе.
Верхушка Коминтерна понимала, что революционный переворот в Германии неизбежно вызовет войну европейских держав против СССР. Главную опасность представляла Франция. Соединенные Штаты лояльнее других могли отнестись к германской революции [15, с. 190–192].
В некоторых «горячих» головах зрели планы революционной войны. Но большевики, занимавшие ключевые посты в управлении, придерживались более осторожной политики. При обсуждении на одном из заседаний Политбюро произошел обмен записками следующего содержания: ««Тов. Зиновьев! Не приходило ли Вам в голову, что в случае германской революции и нашей войны с Польшей и Румынией решающее значение могли бы иметь наступление наше на Вост. Галицию (где поднять восстание нетрудно) и “случайный” прорыв наш в Чехословакию, где при сильной КП вполне возможна революция (в “присутствии” наших двух–трех дивизий). Таким способом мы: 1) вышли бы в глубокий тыл Польше, и ее участь была бы решена; 2) получили бы через Ч.-С. “коридор” в Советскую Германию; 3) имели бы Ч.-С. Красную армию. Не следует ли уже теперь вести политическую подготовку Ч.-С. в этом направлении? Гусев».
«Слишком рано ставится этот вопрос, если его действительно хочет поставить т. Гусев. Сам по себе план проблематичен. Не этот вопрос важен теперь, а другой, а именно: под каким легальным прикрытием мобилизнуть солдат, сохраняя внешность миролюбия и, по крайней мере, внешность обороны. И. Сталин»» [15, с. 172].
Не отказываясь от военной поддержки Советской Германии, в случае победы революции, Коминтерн давал установку КПГ и другим компартиям на стремление избежать военного конфликта всеми возможными способами: путем выплат Франции репараций по Версальскому договору; оказания революционного давления на свои европейские правительства, прежде всего французское, и т.д. [15, с.188].
Важным был вопрос о союзниках коммунистов в революционном перевороте. Ставка делалась на союз рабочих с мелкой буржуазией города и деревни, с мелким и средним крестьянством, интеллигенцией и ремесленниками, что стало отступлением от традиционного левого марксизма, отрицающего сотрудничество с мелкобуржуазной стихией. Чтобы не отпугнуть мелких собственников, делался вывод о проведении после революции экономической политики схожей с нэпом.
В отношении левой социал-демократии предлагалась гибкая политика, нацеленная на раскол социалистических партий и переманивание рядовых членов в компартию. В протоколе совещания делегации РКП (б) с делегацией КПГ от 26 сентября 1923 г. говорилось: «а) Задача состоит в том, чтобы ускорить раскол левых и правых и как можно скорее дискредитировать вождей левых, поскольку эти вожди являются ненадежными элементами, а их влияние в решающий момент может стать роковым;
б) в подходящий момент партия должна обратиться с открытым письмом к левым социал-демократам и продолжить борьбу за совместное рабоче-крестьянское /67/ правительство. Это преследует цель оторвать рабочих от левосоциал-демократических вождей. <…>;
в) по мере того как отдельные члены или мелкие группы в местных социал-демократических организациях будут выражать желание перейти в ряды К.П., убеждать их оставаться и далее в социал-демократических организациях; там же, где компактные массы социал-демократических рабочих или целые организации готовы присоединиться к КПГ, принимать их. В случае если при расколе остается существовать социал-демократическая местная группа, целесообразно оставить в ней ядро лево оппозиционно настроенных членов» [15, с. 177–178].
Таким образом, предлагалось использовать левых социал-демократов для захвата власти, чтобы после победы революции отодвинуть их от руководства.
Радек предлагал также сотрудничество с фашистскими организациями в качестве временных попутчиков. Но это предложение было сразу же отвергнуто [15, с. 179–180].
Ориентировочным сроком выступления было назначено 9 ноября. Для руководства восстанием в Германию направлялись К.Б. Радек, Ю.Л. Пятаков, В.В. Шмидт, Н.Н. Крестинский. Почти все они являлись сторонниками Л.Д. Троцкого [4, с. 115–116]. Первоначально была сделана ставка на сотрудничество с левыми социал-демократами в Тюрингии и Саксонии. По указанию ИККИ, Брандлер вошел в Саксонское правительство в качестве секретаря, курирующего земельную полицию. Сам глава КПГ определял на V конгрессе Коминтерна цель своего вхождения в социал-демократическое министерство использованием широких возможностей, открывающихся ему на этом посту, для вооружения пролетарских сотен, решения вопроса о хлебе [12, с. 212]. Планировалось одновременное вооруженное выступление коммунистов во всех землях Германии. Саксония и Тюрингия должны были стать оплотом революции. Однако эта карта оказалась бита. Социал-демократия сдалась без боя. Инициативу перехватило правительство, командующий рейхсвером в Саксонии генерал А. Мюллер с согласия президента-социалиста ввел в Саксонию войска.
В этих условиях 21 октября в Хемнице состоялась конференция фабрично-заводских комитетов, на которой Брандлер поставил вопрос об организации всеобщей стачки, которая затем должна была перерасти в вооруженное восстание. Однако делегаты в большинстве своем не поддержали руководство КПГ. И оно, по совету Радека и других представителей ИККИ, приняло решение об отступлении, мотивируя его неподготовленностью восстания и нехваткой вооружения для пролетарских сотен. Позднее на заседании ИККИ в январе 1924 г. и на V конгрессе Коммунистического Интернационала Брандлер говорил, что наилучшим моментом для вооруженного восстания был август, когда массы сплотились в патриотическом порыве выступить против оккупации Рура, в ноябре выступать было поздно. «... Генерал Мюллер держал нас за шиворот, – говорил Брандлер. – <...> Мы хотели выиграть время, но роковым образом проглядели, что инициатива ускользнула из наших рук» [12, с. 212]. Восстание удалось поднять только в Гамбурге, но оно было быстро подавлено.
Курс на использование госаппарата в союзе с левой социал-демократией, на захват власти относительно мирным способом под лозунгом рабочего правительства и рабочего контроля не оправдал себя. Радек по этому поводу писал во второй половине ноября 1923 г. Зиновьеву, Троцкому, Бухарину и Сталину: «Рабочее правительство и контроль производства являлись не только агитационным лозунгом, но и известной конкретной возможностью при наличии буржуазной демократии и блока социал-демократии и коммунистов, имеющих за собой большинство населения. Это была попытка использования государственного аппарата или части его для облегчения захвата власти. Когда Исполком предписал германской партии войти в Саксонское правительство, то он стал на путь использования этой возможности. <...> Наша карта оказалась битой» [16, л. 17].
Трехлетний курс на приход к власти мирным путем в рамках буржуазной демократии, по утверждению Радека, оказался неверным [17]. А так как ИККИ не мог открыто признать свою политическую ошибку, не потеряв при этом свой авторитет на международной арене, то в Германии, чтобы мобилизовать рабочих на новое выступление, нужно было заявить о победе фашизма [16, л. 18]. Под фашизмом понималась победа консервативных кругов. Эту формулировку по настоянию Радека и принял 2–3 ноября пленум ЦК КПГ.
Курс на восстание не был оставлен. Только теперь произошла переориентация с единого фронта с левой социал-демократией на тактику единого фронта «снизу». Троцкий так определил новые задачи КПГ: «а) необходимость развития и укрепления интернациональных профсоюзов; б) необходимость завоевания в них решающего влияния; в) лозунг “Рабоче-крестьянские Соединенные Штаты Европы” против превращения Европы в акционерную компанию мирового капитала» [11, л. 19].
Коммунисты вновь обратились к опыту российского Октября и коалиции партий пытались противопоставить коалицию масс. А лидеров социал-демократии, и особенно левое крыло, стали называть социал-фашистами. Радек объяснял причину этого в письме к Зиновьеву: «Левые социал-демократы предатели <...> потому, <...> что выдвигают теперь перед лицом победоносного фашизма программу использования и защиты демократии, и не становятся на путь В.В. (вооруженного восстания – Е.Е.) за диктатуру» [16, л. 18].
По иронии судьбы именно 8 ноября 1923 г. произошло еще одно событие – гитлеровский фашистский путч в Мюнхене, направленный против центрального правительства «большой коалиции» во главе с Г. Штреземаном. В результате его неудачи в лагере фашистов произошел раскол на юнкерски-капиталистическое крыло, идущее на сделку с демократическим правительством, и мелкобуржуазное крыло, настроенное более революционно. Людендорф и Гитлер, возглавлявшие путч в Мюнхене, считались представителями мелкобуржуазного крыла в фашизме, Кар, предавший их в последнюю минуту, – представителем помещичье-буржуазных кругов. Первое Радек предполагал использовать в качестве союзника в предстоящей гражданской войне. «... Мы бы не были реальными политиками пролетариата, если бы не считались с этими возможностями, не пытались их использовать» [16, л. 16], – писал К. Радек по этому поводу руководству ИККИ в ноябре 1923 г. Конечно, он не исключал возможности двойной игры со стороны лидеров фашизма. При благоприятных условиях они могли бы расправиться с коммунистами, но все же считал возможным совместное выступление. А в другом письме Радек сообщал: «Провал Людендорфа вызвал всеобщую борьбу в лагере фашистов. Кар имеет против себя все мелкобуржуазное население городов, что усиливает наш шанс в Баварии. Руководители группы “Оберланд” уже обратились к нам с просьбой о помощи» [16, л. 11]. И в другом послании по этому поводу: «Уже мюнхенские события ослабили Кара. И если бы мы в Баварии имели бы боевую партию, мы бы уже теперь многое бы выиграли» [16, л. 16].
Опасность фашизма в тот период недооценивалась ни коммунистическими, ни буржуазными, ни социал-демократическими кругами. О чем свидетельствует по-/68/- беда Муссолини в Италии и слухи, упорно появлявшиеся в немецкой печати, о поддержке Гитлера французским правительством с целью усиления сепаратистских настроений в Баварии.
Некоторым представителям Коминтерна он так же казался возможным попутчиком в разрушении Версальской системы. Однако взгляды Радека изначально были осуждены верхушкой Коминтерна.
Ориентация во внешней политике на те или иные страны в сознании руководства РКП (б) и Коминтерна причудливым образом переплеталась с задачей осуществления мировой революции [18, 19]. Предпочтение, по их мнению, должно отдаваться тем правительствам, в государствах которых коммунисты ближе всего стояли к захвату власти. Так Л.Д. Троцкий, ориентируясь на Германию и Италию и определяя фашизм как боевую организацию «буржуазии для непосредственных целей гражданской войны» [11, л. 20], вместе с тем делал вывод о его неустойчивости и временности. За фашизмом, по его мнению, так же как за «керенщиной», последует либо приход реакционных кругов буржуазии, либо диктатура пролетариата. Из этого он делал вывод, что фашистская Италия стояла ближе к пролетарской революции, чем буржуазно-демократическая Франция или Англия, даже в случае победы «левого блока» (социалисты и радикалы) в первой или лейбористской партии – во второй [11, л. 22–23]. Таким образом, Троцкий ориентировал Коминтерн на новую революцию и гражданскую войну в странах Центральной и Южной Европы. Его оппоненты, напротив, после событий в Германии переориентировались на мирный приход через рабочее правительство в Англии и левый блок – во Франции, и поддержку мирового профсоюзного движения [14, с. 154–155]. Это диктовалось не только интересами мировой революции или внутрипартийной борьбы, но, прежде всего внешнеполитическим фактором. Недаром лейбористское правительство Англии и леворадикальное правительство Э. Эррио во Франции в 1924 г. признали СССР де-юре.
Попытка коммунистического переворота в Германии в 1923 г. была последней акцией, когда Красная армия при определенных условиях готова была начать революционную войну в поддержку революции в Европе. Но эта возможность не была использована, так как объективных предпосылок для победы коммунистов в Германии не было.
Мирный исход германских событий 1923 г. устраивал сталинское руководство, поскольку способствовал укреплению позиций Сталина, Зиновьева и Бухарина внутри партии. Вся вина за неудачное выступление возлагалась на Троцкого и его команду, которая осуществляла непосредственное руководство компартией в Германии. Это способствовало отстранению «троцкистов» от власти. Вооруженное восстание в Германии неизбежно вызвало бы вмешательство великих держав и могло привести к войне против СССР. Несмотря на всю значимость германской революции для укрепления геополитических позиций большевистской власти, советское правительство вряд ли хотело в сложившейся обстановке ставить под угрозу свое существование и национальные интересы России. Германский «Октябрь» так и не состоялся.
Литература и источники
1. Broué, Pierre. The German revolution, 1917–1923 / by Pierre Broué; transl. by John Archer a. ed. by Ian Birchall a. Brian Pearce. Boston: Brill, 2005. 991 p.
2. DeutscherOktober 1923: einRevolutionsplan und sein Scheitern / herausgegeben von Bernhard H. Bayerlein, Leonid G. Babičenko [et al.]. Berlin: Aufbau-Verlag, 2003. 479 p.
3. Paschen, Joachim «Wenn Hamburg brennt, brennt die Welt»: Der kommunistische Griff nach der MachtimOktober 1923. Frankfurt am Main: Peter Lang, 2010. 265 p.
4. Ватлин А.Ю. Коминтерн: Идеи, решения, судьбы. М.: РОССПЭН, 2009. 374 с.
5. Ватлин А.Ю. Коминтерн и идея мировой революции // Вопросы истории. 2001. № 6. С. 159.
6. Емельянова Е.Н. Военная доктрина большевизма / Дискурс: философские размышления: сб. науч. ст. преподавателей кафедры философии, истории, политологии и права. Коломна, 2011. С. 199–202.
7. Емельянова Е.Н. Революционная война или мирное сосуществование? К истории Коминтерна (1919–1923 гг.). Коломна, 2002. 237 с.
8. Емельянова Е.Н. Проблема войны и мира в теории и практике Коминтерна (1919-1923гг.). Автореф. дис. … канд. ист. наук. – М., МГУ, 1998. 22 с.
9. Кермит Маккензи. Коминтерн и мировая революция, 1919–1943. М., 2008. 349 с.
10. Мельтюхов М.И. Красная Армия и несостоявшаяся революция в Германии (1923 г.). М.: АИРО-XXI, 2013. 213 с.
11. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф.495. Оп. 18. Д. 195.
12. См. Пятый Всемирный Конгресс Коммунистического Интернационала 17 июня–8 июля 1924 г. Стенографический отчет. Ч. I. Л.-М., 1925.
13. Бабаиченко Л.Г. Политбюро ЦК РКП (б), Коминтерн и события в Германии в 1923 г. Новые архивные материалы // Новая и новейшая история. 1994. №2. С. 128–129.
14. Троцкий Л.Д. Коммунистический Интернационал после Ленина: Великий организатор поражений. М.: Спартаковец: АО «Принтима», 1993. 308 с.
15. Политбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б) и Коминтерн: 1919–1943 гг. Документы. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. 906 с.
16. РГАСПИ. Ф.495. Оп. 18. Д. 196(а).
17. Емельянова Е.Н. Берлинское совещание 1922 г. Почему не удалось объединить Россию и Европу на основе марксистской идеологии? // Россия и россияне: особенности цивилизации. Материалы Международной научной конференции, посвященной 80-летию АЛТИ-АГТУ. – Архангельск, 2009. С. 233–236.
18. Емельянова Е.Н. Борьба большевистского руководства за геополитическое влияние в Центральной и Восточной Европе (1921) // В мире научных открытий. 2015. № 3.7 (63). С. 3170–3190.
19. Емельянова Е.Н. Советско-польская война 1920 г.: неудавшаяся попытка разрушения Версальской системы // Клио. 2015. № 5 (100). С. 144–149. /69/
Клио. №10 (106). 2015. С. 66-69
Кандидат исторических наук,
доцент кафедры Философии, истории, политологии и права,
Государственный социально-гуманитарный университет (Коломна).
Несостоявшаяся революция 1923 г. в Германии
В статье рассматриваются события 1923 г. в Германии и роль Коминтерна в них. Особое внимание уделяется геополитическому аспекту проблемы. Анализируются попытки Коминтерновского руководства поддержать левые силы Германии в их стремлении прийти к власти. В центре исследования политический кризис 1923 г. и действия немецкой коммунистической партии в нем: вначале стремление прийти к власти через коалиционные правительства с левой социал-демократией, а затем через вооруженное восстание. Анализируется противостояние в Коминтерне и РКП(б) по вопросам тактики и стратегии КПГ и оказания ей внешнеполитической поддержки со стороны международного рабочего движения, а также споры о союзниках коммунистов в политической борьбе. Автор приходит к выводу о том, что, несмотря на всю значимость германской революции для укрепления геополитических позиций большевиков, национальные интересы Советской России оказались для РКП (б) важнее. Революционное выступление в Германии так и не состоялось, поскольку оно могло вызвать новую войну против СССР.
Ключевые слова: Германия, революция, Россия, Коминтерн, партии, внешняя политика, геополитика, война, мир.
Германия всегда являлась важным экономическим и политическим партнером России. В таком же ключе ее рассматривало и большевистское руководство. В последние годы, в связи с публикацией новых документов, германские события 1923 г. привлекают особое внимание исследователей [1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10]. Но некоторые аспекты этой темы не достаточно освещены в историографии: геополитические планы Коминтерна, вопрос о дуализме внешней политики РКП(б), как правящей партии и руководящей силы Коммунистического Интернационала, вопрос о поиске союзников в осуществлении внешнеполитических задач коммунистического правительства. Анализу этих проблем и посвящена данная статья.
В 1923 г. потерпев неудачу в стремлении организовать единый фронт с правым руководством II Интернационала, Коминтерн предпринял попытку провести эту тактику на национальном уровне. Нагляднее всего это проявилось в событиях 1923 г. в Германии, где коммунисты надеялись прийти к власти в союзе с левыми социал-демократами. То, что Германия стоит накануне новой революции, Коминтерн отмечал еще в конце 1922 г. Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала (ИККИ) связывал революционное выступление с готовящейся оккупацией французскими войсками Рурской области. Франция захватила эту территорию в январе 1923 г.
На состоявшемся в январе–феврале 1923 г. съезде КПГ в Лейпциге был подтвержден курс борьбы на два фронта: против правительства Куно и против агрессивной политики Пуанкаре. Предполагалось создание рабочего правительства как переходной ступени к диктатуре пролетариата. Его задачей должно было стать: 1) захват 51% всех ценностей, земли и т.д., обращение их в фонд оплаты репараций и покупка мира с французами; 2) восстановление промышленности путем немедленного заключения мира с Советской Россией и т.д. [11, л. 11]. Этот план поддерживал К. Радек, отстаивавший идею «рабочего правительства в рамках буржуазной демократии». Зиновьев и Бухарин, напротив, придерживаясь левых взглядов, критиковали этот тезис [12, с. 449–450]. Одновременно началась подготовка к вооруженному восстанию и гражданской войне, для чего была создана специальная комиссия [12, с. 206–208].
В мае политическая ситуация обострилась и могла вылиться в неуправляемое стихийное выступление, которое, по мнению ИККИ, неизбежно было бы подавлено /66/ французскими и правительственными войсками. Поэтому исполком Коминтерна дал директиву не поддаваться на провокации.
Второй раз кризис возник в августе, когда в результате всеобщей стачки был сметен кабинет Куно (11 августа). В этот период, как утверждал Брандлер на V конгрессе Коминтерна, «инициатива валялась на улице» [12, с. 212], и руководство КПГ пришло к выводу о готовности масс к гражданской войне и необходимости брать курс на вооруженное восстание. Однако, памятуя печальный опыт марта 1921 г., вместо решительных действий Брандлер поехал за инструкциями в Москву.
В связи с событиями в Германии в середине августа Зиновьев составил «Первоначальный набросок тезисов: Положение в Германии и наши задачи», основные идеи которого потом были положены в решения РКП (б) и Коминтерна. Тезисы ориентировали КПГ на подготовку и проведение вооруженного выступления. Предполагалось создание рабоче-крестьянского правительства. Советская Россия должна была поддержать германскую революцию хлебом, оружием, посылкой интернационалистов. Рассматривалась возможность локальной или даже мировой войны. В связи с этим предполагались меры по укреплению боеготовности Красной Армии и одновременно по поддержанию «самых дружественных отношений» с новым правительством Штреземана. Выдвигался лозунг Соединенных штатов Европы. Необходимо было, по мнению Зиновьева, организовать по всей Европе акции солидарности.
25 августа 1922 г. ИККИ направил открытое письмо к Социалистическому Интернационалу и Международной федерации профсоюзов с предложением совместных действий против угрозы фашизма. Однако социалисты проигнорировали призыв Коминтерна [13, с. 128–129].
23 сентября 1923 г. состоялся пленум ЦК РКП (б), который принял окончательный курс на вооруженное восстание и одобрил в целом тезисы Зиновьева.
Наибольшую активность в подготовке к Германской революции проявил Троцкий, особенно в вопросе организации Красной армии в преддверии возможной войны со странами Антанты. Хотя именно Троцкий на сентябрьском пленуме ЦК РКП (б) скептически оценивал способность брандлеровского ЦК взять власть в Германии [14, с. 133].
21 сентября 1923 г. в Москве начало работу совещание коммунистических партий Франции, Германии, Чехословакии и СССР, на котором говорилось о необходимости революционных действий и поддержке германской революции. Из материалов совещания видно, что Германия рассматривалась как ключевое государство в геополитической борьбе Советской России с великими державами. «Речь идет не только о германской революции, – говорил Зиновьев, – а о начале международной революции. Германскую революцию ни в коем случае нельзя сравнивать с революцией в Финляндии или Венгрии, которые все же, по сути, были локальными революциями. Германская революция не локальная, а является началом международной революции, и все партии должны понять какой решается вопрос» [15, с. 175]. И в другой речи: «Германская революция будет решать дело не только в своей стране, но и в соседних государствах – Франции, Чехословакии, Польше» [15, с. 180]. Предполагалось, что с победой восстания центр социалистического мира переместится в Германию. «Победа революции в Германии, – писал Сталин Тельману, – будет иметь для пролетариата Европы и Америки более существенное значение, чем победа русской революции шесть лет назад. Победа германского пролетариата, несомненно, переместит центр мировой революции из Москвы в Берлин» [15, с. 169]. Коминтерновским руководством ставилась задача образования Социалистических Штатов Европы, как переходного лозунга к созданию Союза советских республик Европы и Азии. В протоколе Пленума ЦК РКП (б) от 23 сентября 1923 г. говорилось: «Лозунг “Соединенные штаты” для коммунистов является не чем иным, как этапом к лозунгу “Союз советских республик Европы”. А поскольку к такому союзу, разумеется, будет принадлежать и СССР – к лозунгу “Союз советских республик Европы и Азии”» [15, с. 194].Стратегической же целью было осуществление геополитического единства между Германией, Советским Союзом и Китаем как условия победы социализма во всемирном масштабе.
Верхушка Коминтерна понимала, что революционный переворот в Германии неизбежно вызовет войну европейских держав против СССР. Главную опасность представляла Франция. Соединенные Штаты лояльнее других могли отнестись к германской революции [15, с. 190–192].
В некоторых «горячих» головах зрели планы революционной войны. Но большевики, занимавшие ключевые посты в управлении, придерживались более осторожной политики. При обсуждении на одном из заседаний Политбюро произошел обмен записками следующего содержания: ««Тов. Зиновьев! Не приходило ли Вам в голову, что в случае германской революции и нашей войны с Польшей и Румынией решающее значение могли бы иметь наступление наше на Вост. Галицию (где поднять восстание нетрудно) и “случайный” прорыв наш в Чехословакию, где при сильной КП вполне возможна революция (в “присутствии” наших двух–трех дивизий). Таким способом мы: 1) вышли бы в глубокий тыл Польше, и ее участь была бы решена; 2) получили бы через Ч.-С. “коридор” в Советскую Германию; 3) имели бы Ч.-С. Красную армию. Не следует ли уже теперь вести политическую подготовку Ч.-С. в этом направлении? Гусев».
«Слишком рано ставится этот вопрос, если его действительно хочет поставить т. Гусев. Сам по себе план проблематичен. Не этот вопрос важен теперь, а другой, а именно: под каким легальным прикрытием мобилизнуть солдат, сохраняя внешность миролюбия и, по крайней мере, внешность обороны. И. Сталин»» [15, с. 172].
Не отказываясь от военной поддержки Советской Германии, в случае победы революции, Коминтерн давал установку КПГ и другим компартиям на стремление избежать военного конфликта всеми возможными способами: путем выплат Франции репараций по Версальскому договору; оказания революционного давления на свои европейские правительства, прежде всего французское, и т.д. [15, с.188].
Важным был вопрос о союзниках коммунистов в революционном перевороте. Ставка делалась на союз рабочих с мелкой буржуазией города и деревни, с мелким и средним крестьянством, интеллигенцией и ремесленниками, что стало отступлением от традиционного левого марксизма, отрицающего сотрудничество с мелкобуржуазной стихией. Чтобы не отпугнуть мелких собственников, делался вывод о проведении после революции экономической политики схожей с нэпом.
В отношении левой социал-демократии предлагалась гибкая политика, нацеленная на раскол социалистических партий и переманивание рядовых членов в компартию. В протоколе совещания делегации РКП (б) с делегацией КПГ от 26 сентября 1923 г. говорилось: «а) Задача состоит в том, чтобы ускорить раскол левых и правых и как можно скорее дискредитировать вождей левых, поскольку эти вожди являются ненадежными элементами, а их влияние в решающий момент может стать роковым;
б) в подходящий момент партия должна обратиться с открытым письмом к левым социал-демократам и продолжить борьбу за совместное рабоче-крестьянское /67/ правительство. Это преследует цель оторвать рабочих от левосоциал-демократических вождей. <…>;
в) по мере того как отдельные члены или мелкие группы в местных социал-демократических организациях будут выражать желание перейти в ряды К.П., убеждать их оставаться и далее в социал-демократических организациях; там же, где компактные массы социал-демократических рабочих или целые организации готовы присоединиться к КПГ, принимать их. В случае если при расколе остается существовать социал-демократическая местная группа, целесообразно оставить в ней ядро лево оппозиционно настроенных членов» [15, с. 177–178].
Таким образом, предлагалось использовать левых социал-демократов для захвата власти, чтобы после победы революции отодвинуть их от руководства.
Радек предлагал также сотрудничество с фашистскими организациями в качестве временных попутчиков. Но это предложение было сразу же отвергнуто [15, с. 179–180].
Ориентировочным сроком выступления было назначено 9 ноября. Для руководства восстанием в Германию направлялись К.Б. Радек, Ю.Л. Пятаков, В.В. Шмидт, Н.Н. Крестинский. Почти все они являлись сторонниками Л.Д. Троцкого [4, с. 115–116]. Первоначально была сделана ставка на сотрудничество с левыми социал-демократами в Тюрингии и Саксонии. По указанию ИККИ, Брандлер вошел в Саксонское правительство в качестве секретаря, курирующего земельную полицию. Сам глава КПГ определял на V конгрессе Коминтерна цель своего вхождения в социал-демократическое министерство использованием широких возможностей, открывающихся ему на этом посту, для вооружения пролетарских сотен, решения вопроса о хлебе [12, с. 212]. Планировалось одновременное вооруженное выступление коммунистов во всех землях Германии. Саксония и Тюрингия должны были стать оплотом революции. Однако эта карта оказалась бита. Социал-демократия сдалась без боя. Инициативу перехватило правительство, командующий рейхсвером в Саксонии генерал А. Мюллер с согласия президента-социалиста ввел в Саксонию войска.
В этих условиях 21 октября в Хемнице состоялась конференция фабрично-заводских комитетов, на которой Брандлер поставил вопрос об организации всеобщей стачки, которая затем должна была перерасти в вооруженное восстание. Однако делегаты в большинстве своем не поддержали руководство КПГ. И оно, по совету Радека и других представителей ИККИ, приняло решение об отступлении, мотивируя его неподготовленностью восстания и нехваткой вооружения для пролетарских сотен. Позднее на заседании ИККИ в январе 1924 г. и на V конгрессе Коммунистического Интернационала Брандлер говорил, что наилучшим моментом для вооруженного восстания был август, когда массы сплотились в патриотическом порыве выступить против оккупации Рура, в ноябре выступать было поздно. «... Генерал Мюллер держал нас за шиворот, – говорил Брандлер. – <...> Мы хотели выиграть время, но роковым образом проглядели, что инициатива ускользнула из наших рук» [12, с. 212]. Восстание удалось поднять только в Гамбурге, но оно было быстро подавлено.
Курс на использование госаппарата в союзе с левой социал-демократией, на захват власти относительно мирным способом под лозунгом рабочего правительства и рабочего контроля не оправдал себя. Радек по этому поводу писал во второй половине ноября 1923 г. Зиновьеву, Троцкому, Бухарину и Сталину: «Рабочее правительство и контроль производства являлись не только агитационным лозунгом, но и известной конкретной возможностью при наличии буржуазной демократии и блока социал-демократии и коммунистов, имеющих за собой большинство населения. Это была попытка использования государственного аппарата или части его для облегчения захвата власти. Когда Исполком предписал германской партии войти в Саксонское правительство, то он стал на путь использования этой возможности. <...> Наша карта оказалась битой» [16, л. 17].
Трехлетний курс на приход к власти мирным путем в рамках буржуазной демократии, по утверждению Радека, оказался неверным [17]. А так как ИККИ не мог открыто признать свою политическую ошибку, не потеряв при этом свой авторитет на международной арене, то в Германии, чтобы мобилизовать рабочих на новое выступление, нужно было заявить о победе фашизма [16, л. 18]. Под фашизмом понималась победа консервативных кругов. Эту формулировку по настоянию Радека и принял 2–3 ноября пленум ЦК КПГ.
Курс на восстание не был оставлен. Только теперь произошла переориентация с единого фронта с левой социал-демократией на тактику единого фронта «снизу». Троцкий так определил новые задачи КПГ: «а) необходимость развития и укрепления интернациональных профсоюзов; б) необходимость завоевания в них решающего влияния; в) лозунг “Рабоче-крестьянские Соединенные Штаты Европы” против превращения Европы в акционерную компанию мирового капитала» [11, л. 19].
Коммунисты вновь обратились к опыту российского Октября и коалиции партий пытались противопоставить коалицию масс. А лидеров социал-демократии, и особенно левое крыло, стали называть социал-фашистами. Радек объяснял причину этого в письме к Зиновьеву: «Левые социал-демократы предатели <...> потому, <...> что выдвигают теперь перед лицом победоносного фашизма программу использования и защиты демократии, и не становятся на путь В.В. (вооруженного восстания – Е.Е.) за диктатуру» [16, л. 18].
По иронии судьбы именно 8 ноября 1923 г. произошло еще одно событие – гитлеровский фашистский путч в Мюнхене, направленный против центрального правительства «большой коалиции» во главе с Г. Штреземаном. В результате его неудачи в лагере фашистов произошел раскол на юнкерски-капиталистическое крыло, идущее на сделку с демократическим правительством, и мелкобуржуазное крыло, настроенное более революционно. Людендорф и Гитлер, возглавлявшие путч в Мюнхене, считались представителями мелкобуржуазного крыла в фашизме, Кар, предавший их в последнюю минуту, – представителем помещичье-буржуазных кругов. Первое Радек предполагал использовать в качестве союзника в предстоящей гражданской войне. «... Мы бы не были реальными политиками пролетариата, если бы не считались с этими возможностями, не пытались их использовать» [16, л. 16], – писал К. Радек по этому поводу руководству ИККИ в ноябре 1923 г. Конечно, он не исключал возможности двойной игры со стороны лидеров фашизма. При благоприятных условиях они могли бы расправиться с коммунистами, но все же считал возможным совместное выступление. А в другом письме Радек сообщал: «Провал Людендорфа вызвал всеобщую борьбу в лагере фашистов. Кар имеет против себя все мелкобуржуазное население городов, что усиливает наш шанс в Баварии. Руководители группы “Оберланд” уже обратились к нам с просьбой о помощи» [16, л. 11]. И в другом послании по этому поводу: «Уже мюнхенские события ослабили Кара. И если бы мы в Баварии имели бы боевую партию, мы бы уже теперь многое бы выиграли» [16, л. 16].
Опасность фашизма в тот период недооценивалась ни коммунистическими, ни буржуазными, ни социал-демократическими кругами. О чем свидетельствует по-/68/- беда Муссолини в Италии и слухи, упорно появлявшиеся в немецкой печати, о поддержке Гитлера французским правительством с целью усиления сепаратистских настроений в Баварии.
Некоторым представителям Коминтерна он так же казался возможным попутчиком в разрушении Версальской системы. Однако взгляды Радека изначально были осуждены верхушкой Коминтерна.
Ориентация во внешней политике на те или иные страны в сознании руководства РКП (б) и Коминтерна причудливым образом переплеталась с задачей осуществления мировой революции [18, 19]. Предпочтение, по их мнению, должно отдаваться тем правительствам, в государствах которых коммунисты ближе всего стояли к захвату власти. Так Л.Д. Троцкий, ориентируясь на Германию и Италию и определяя фашизм как боевую организацию «буржуазии для непосредственных целей гражданской войны» [11, л. 20], вместе с тем делал вывод о его неустойчивости и временности. За фашизмом, по его мнению, так же как за «керенщиной», последует либо приход реакционных кругов буржуазии, либо диктатура пролетариата. Из этого он делал вывод, что фашистская Италия стояла ближе к пролетарской революции, чем буржуазно-демократическая Франция или Англия, даже в случае победы «левого блока» (социалисты и радикалы) в первой или лейбористской партии – во второй [11, л. 22–23]. Таким образом, Троцкий ориентировал Коминтерн на новую революцию и гражданскую войну в странах Центральной и Южной Европы. Его оппоненты, напротив, после событий в Германии переориентировались на мирный приход через рабочее правительство в Англии и левый блок – во Франции, и поддержку мирового профсоюзного движения [14, с. 154–155]. Это диктовалось не только интересами мировой революции или внутрипартийной борьбы, но, прежде всего внешнеполитическим фактором. Недаром лейбористское правительство Англии и леворадикальное правительство Э. Эррио во Франции в 1924 г. признали СССР де-юре.
Попытка коммунистического переворота в Германии в 1923 г. была последней акцией, когда Красная армия при определенных условиях готова была начать революционную войну в поддержку революции в Европе. Но эта возможность не была использована, так как объективных предпосылок для победы коммунистов в Германии не было.
Мирный исход германских событий 1923 г. устраивал сталинское руководство, поскольку способствовал укреплению позиций Сталина, Зиновьева и Бухарина внутри партии. Вся вина за неудачное выступление возлагалась на Троцкого и его команду, которая осуществляла непосредственное руководство компартией в Германии. Это способствовало отстранению «троцкистов» от власти. Вооруженное восстание в Германии неизбежно вызвало бы вмешательство великих держав и могло привести к войне против СССР. Несмотря на всю значимость германской революции для укрепления геополитических позиций большевистской власти, советское правительство вряд ли хотело в сложившейся обстановке ставить под угрозу свое существование и национальные интересы России. Германский «Октябрь» так и не состоялся.
Литература и источники
1. Broué, Pierre. The German revolution, 1917–1923 / by Pierre Broué; transl. by John Archer a. ed. by Ian Birchall a. Brian Pearce. Boston: Brill, 2005. 991 p.
2. DeutscherOktober 1923: einRevolutionsplan und sein Scheitern / herausgegeben von Bernhard H. Bayerlein, Leonid G. Babičenko [et al.]. Berlin: Aufbau-Verlag, 2003. 479 p.
3. Paschen, Joachim «Wenn Hamburg brennt, brennt die Welt»: Der kommunistische Griff nach der MachtimOktober 1923. Frankfurt am Main: Peter Lang, 2010. 265 p.
4. Ватлин А.Ю. Коминтерн: Идеи, решения, судьбы. М.: РОССПЭН, 2009. 374 с.
5. Ватлин А.Ю. Коминтерн и идея мировой революции // Вопросы истории. 2001. № 6. С. 159.
6. Емельянова Е.Н. Военная доктрина большевизма / Дискурс: философские размышления: сб. науч. ст. преподавателей кафедры философии, истории, политологии и права. Коломна, 2011. С. 199–202.
7. Емельянова Е.Н. Революционная война или мирное сосуществование? К истории Коминтерна (1919–1923 гг.). Коломна, 2002. 237 с.
8. Емельянова Е.Н. Проблема войны и мира в теории и практике Коминтерна (1919-1923гг.). Автореф. дис. … канд. ист. наук. – М., МГУ, 1998. 22 с.
9. Кермит Маккензи. Коминтерн и мировая революция, 1919–1943. М., 2008. 349 с.
10. Мельтюхов М.И. Красная Армия и несостоявшаяся революция в Германии (1923 г.). М.: АИРО-XXI, 2013. 213 с.
11. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф.495. Оп. 18. Д. 195.
12. См. Пятый Всемирный Конгресс Коммунистического Интернационала 17 июня–8 июля 1924 г. Стенографический отчет. Ч. I. Л.-М., 1925.
13. Бабаиченко Л.Г. Политбюро ЦК РКП (б), Коминтерн и события в Германии в 1923 г. Новые архивные материалы // Новая и новейшая история. 1994. №2. С. 128–129.
14. Троцкий Л.Д. Коммунистический Интернационал после Ленина: Великий организатор поражений. М.: Спартаковец: АО «Принтима», 1993. 308 с.
15. Политбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б) и Коминтерн: 1919–1943 гг. Документы. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. 906 с.
16. РГАСПИ. Ф.495. Оп. 18. Д. 196(а).
17. Емельянова Е.Н. Берлинское совещание 1922 г. Почему не удалось объединить Россию и Европу на основе марксистской идеологии? // Россия и россияне: особенности цивилизации. Материалы Международной научной конференции, посвященной 80-летию АЛТИ-АГТУ. – Архангельск, 2009. С. 233–236.
18. Емельянова Е.Н. Борьба большевистского руководства за геополитическое влияние в Центральной и Восточной Европе (1921) // В мире научных открытий. 2015. № 3.7 (63). С. 3170–3190.
19. Емельянова Е.Н. Советско-польская война 1920 г.: неудавшаяся попытка разрушения Версальской системы // Клио. 2015. № 5 (100). С. 144–149. /69/
Клио. №10 (106). 2015. С. 66-69