В.В. Михайлов
ШАМХОРСКИЙ ИНЦИДЕНТ И НАЧАЛО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В ЗАКАВКАЗЬЕ
После публикации большевиками Декрета о мире в Баку стали массово прибывать солдаты Кавказского фронта, часть которых была включена в состав вооруженных сил ВРК. Перемирие с Турцией, заключенное 18 декабря 1917 г., предусматривало прекращение боевых действий, установление демаркационной зоны, запрет на пересечение пограничных и нейтральных зон [7, с. 53-57]. Турция обязалась заставить «курдов в точности выполнять условия <...> договора» [7,с.55]. Время действия перемирия устанавливалось вплоть до окончательного мирного договора. Стихийный отход русских войск с Кавказа, начавшийся после Февральской революции, принял организованные формы. По словам историков Аллена и Муратова, российская армия «самодемобилизовалась» [22, с. 457].
Для охраны границ, по совету комиссара Штаба Кавказского фронта эсера полковника Д. Донского, было решено свести армию в соединения по национальному признаку: сформировать армянский, грузинский, мусульманский (т. е. азербайджанский), украинский и русский корпуса. Эти действия комиссариата вызвали негативную реакцию большевистского Бакинского Совета, который считал, что ликвидация централизованных воинских формирований и замена их национальными формированиями ставит «на карту существование кавказских народов» [2].
Однако национализация армии встретилась с трудностями. Генерал Вышинский писал главнокомандующему: «Украинизация и армянизация частей в районе явно обречены на неудачу... В настоящее время все увлечены одной идеей — поскорее уйти в тыл» [16, л. 9]. С другой стороны, председатель мусульманского военного шуро Асадуллаев требовал «увеличить общую численность предполагаемых мусульманских частей, дабы они не сильно отставали от аналогичных грузинских и армянских» [11, с. 143].
Многие русские части Кавказской армии вообще не признавали власти Закавказского комиссариата. Единства в армии не было, некоторые части были распропагандированы большевиками, другие стремились к демобилизации и уходу с Кавказа, причем зна-/143/-чительные силы сохраняли дисциплину и военный порядок, не поддаваясь на политические веяния. При этом, покидая армию по приказу о демобилизации либо самовольно, солдаты решительно отказывались сдавать оружие. Это вооружение присваивалось как комиссариатом, так и пробольшевистскими отрядами [14, с. 145-146]. Председатель Кеприкейского комитета армянского воинского союза прапорщик Петросянц писал в Военный Совет: «Огромное количество интендантского имущества, многочисленные военные организации подвергаются расхищению в буквальном смысле этого слова... Пришлите интеллигентные силы, пусть наша просьба не будет гласом вопиющего в пустыне. Помните, что промедление — смерти подобно» [16, л. 46]. Устранение единого, подчиненного общеармейскому командованию Кавказского фронта «стало катализатором большинства сложных и бурных процессов политической жизни Закавказья в 1917-1918 гг.» [12,с. 181].
К началу 1918 г. бакинские большевики, по словам Шаумяна, практически «установили контроль над войсковыми частями, в которых всего семь месяцев назад главенствовали меньшевики» [19, с. 67-68]. Бакинские коммунары старались идти в русле общебольшевистской политики. В первой же резолюции новый Совет объявлял поддержание диктатуры пролетариата в Баку и других регионах расположения армии приоритетом, а борьбу с «представителями капитала» — главной задачей вооруженных сил. Меньшевики отказались принять эти резолюции, в результате чего преимущество большевиков в Совете стало подавляющим. Также коммунары имели большинство в матросских советах Каспийской военной флотилии, обеспечив себе в Баку подавляющее силовое преимущество, и уже в феврале начали организовывать регулярные части Красной гвардии. Возглавили работу по их созданию Григорий Корганов и его заместитель Борис Шеболдаев.
Деятельность Азербайджанского национального совета в Баку была не столь успешной, однако конфликт мусульманских партий с большевиками нарастал, причем, фоном этого нарастания служили межнациональные противоречия [13,с.61-62]. 30 января 1918 г. газета «Бакинский рабочий» писала: «Баку представляет теперь два больших вражеских стана, противостоящих друг другу и готовых наброситься на противника в любое время. “Мусават” и “Дашнакцутюн”, вот две антигосударственные, контрреволюционные силы, которые, вооружая и натравливая пролетарские /144/ массы друг против друга, хотят построить свое националистическое здание на руинах рабочего движения. Столкновение неизбежно» [10,с.74].Особо указывалось на вооруженные «бандитские отряды головорезов», под которыми понимались мусульманские силы самообороны [10, с. 74].
Впрочем, попытки бакинских коммунаров установить власть большевистских Советов на всем Закавказье провалились. С. Шаумян 31 января 1918 года призывал: «...единственное средство предотвратить ужасы межнациональных войн и взаимного истребления народов Кавказа, если уже не поздно — это создание на Кавказе Советской власти...» [19, с. 187]. Однако советское правительство в Москве, по сути, шло к национализации регионов. Так, российское управление по делам Кавказа в Петрограде постановлением от 20 января 1918 г. было ликвидировано, а его функции и дела были переданы в комиссариат по делам национальностей [6,с. 375].
В январе 1918 г. произошел так называемый Шамхорский инцидент, который серьезно подорвал доверие солдат к Закавказскому комиссариату. Шамхор был узловой станцией, куда переправлялись демобилизованные части Кавказской армии и далее шли на Тифлис либо Баку. В окрестных селах солдаты часто мародерствовали, что подтверждает современник событий В. Станкевич, который писал, что русская армия, отступая с Кавказского фронта, грабила в основном мусульманское население [17, с. 245].
Это вызывало частые протесты делегатов-мусульман, и в конце концов ситуация привела к конфликту. Большая группа российских солдат, покидавшая фронт по железной дороге, по приказу Н. Рамишвили была заблокирована в районе станций Шамхор и Далляр, после чего произошло вооруженное столкновение солдат с отрядом азербайджанской самообороны. Объясняя этот инцидент, Н. Жордания послал частям Кавказской армии телеграмму: «Ввиду того, что воинские части, уходящие в Россию, забирают с собой оружие... Краевой центр... постановил предложить всем Советам принять меры к отобранию оружия у отходящих частей» [8, с. 276]. Мусульманские отряды решили, воспользовавшись этим приказом, пополнить свои собственные арсеналы, тем более, как жаловался один из лидеров мусульманской фракции, А. Сафикюрдский, «грузинов и армян, “младших братьев” в Закавказье вооружили, а “старшему брату” — мусульманам оружия не дали» [3, с. 69]. Этот приказ встретил яростное сопротивление /145/ солдат, сумевших отстоять свои винтовки. В справке, представленной в Бакинский Совет и Бакинскую городскую думу по прибытию эшелонов в Баку, «Описание событий, имевших место 9-13 (22-26) января 1918 года на участке Акстафа — Аджикабул Закавказской железной дороги», сообщалось о 53 убитых и 212 раненых солдатах [4, л. 26]. Мусульманский совет утверждал, что число убитых с обеих сторон исчислялось сотнями.
С. Шаумян в эти дни выехал в Тифлис для вступления в должность чрезвычайного комиссара по Закавказью. Его поезд был задержан 8 января на железнодорожной станции Гянджа. Здесь с Шаумяном встретился один из лидеров Мусульманского национального совета Ф.Х. Хойский, который предложил ему направиться в Шамхор для возможного урегулирования ситуации с войсками. Испугавшись, что ему, как армянину, грозит опасность от вооруженной азербайджанской толпы, Шаумян с помощью местных членов партии большевиков на фаэтоне бежал из Гянджи и сумел с большими приключениями добраться 22 января до Тифлиса.
«Спутники рассказывали, как на самом опасном участке пути из Чардахлу в Бадакен пришлось пойти на хитрость и, инсценируя свадьбу, с зурной пройти через занятые мусаватистами села» [15, с. 123-124]. Помимо этого, по пути группе Шаумяна удалось поднять на восстание против местных землевладельцев крестьян нескольких сел Гянджийского района [9, с. 230]. Тем временем Хойский от имени мусульманской фракции комиссариата выпустил обращение к мусульманам, а с командованием эшелона заключил договор, по которому военные передавали азербайджанцам артиллерийскую батарею с вооружением и снаряжением [3, с. 70].
Бакинские большевики воспользовались этим инцидентом, развернув агитацию против национальных закавказских лидеров. Как пишет историк Дж. Гасанлы, «мощная пропагандистская кампания, развернутая Бакинским советом вокруг шамхорских событий, была связана с рядом факторов. Во-первых, обвиняя закавказское правительство, подвести общественное мнение к идее советизации всего региона. Во-вторых, демонстрируя заботу об отступающей русской армии, способствовать ее переходу на службу Бакинскому совету. Эта огромная военная сила обеспечила бы торжество Советов во всем Азербайджане. В-третьих, используя эти события, разоружить мусульманское население, а под лозунгом борьбы с контрреволюцией устроить бойню му-/146/-сульман и очистить город от мусульманской “контрреволюции”» [3, С. 71].
Под предлогом того, что дорога на Тифлис представляет опасность, большевики начали концентрировать в Баку войска бывшего Кавказского фронта, в основном армян [10, с. 86-87]. Бакинский ВРК направил на станции Шамхор и Далляр делегацию во главе с И. Вацеком. Солдаты, разагитированные большевиками, истребили несколько ближних азербайджанских сел. В ходе переговоров делегации ВРК, уполномоченных 13 эшелонов, блокированных в Шамхоре, и представителей Закавказского комиссариата часть эшелонов была приведена в Баку. Как писали современники, «рядом с медленно движущимися составами шли войска, выстроенные в боевом порядке... Дело, однако, не обошлось без артиллерийской перестрелки» [15, с. 124].
Большевики этим не удовлетворились, направив в Гянджу «два бронепоезда и красногвардейский отряд во главе с большевиками Б. Сардаровым и С. Хмаладзе. Командование бронепоездов добилось от Гянджинского мусульманского национального совета освобождения арестованных за большевистскую пропаганду солдат и офицеров. Бронепоезда вернулись в Баку только после того, как через Гянджу проследовали последние воинские эшелоны» [5, с. 97]. Всего в Баку прибыло 8 эшелонов. Это серьезно усилило вооруженные силы Бакинской коммуны.
В свою очередь, азербайджанцы завладели в Шамхоре почти 15 тыс. винтовок, около 70 пулеметов и 20 орудий [19, с. 185]. О состоянии азербайджанских отрядов в начале весны 1918 г. доносил военный атташе Болгарии в Константинополе: «Турция снабжает оружием и офицерским составом татарские четы. Многие турецкие офицеры, отпущенные из русского плена, руководят этими четами. Оружия много, на четника по три винтовки. Имеется артиллерия и картечь» [20, с. 330].
Немало вооружения досталось и армянским вооруженным силам. Часть армянских отрядов в количестве более тысячи, вооружившись, была направлена в Баку с большевистскими командирами. Однако большая часть войск проследовала по намеченному командованием Кавказской армии пути на север, минуя Баку [18, с. 41]. В город были привезены тела убитых в стычках солдат, похороны которых «социалистическими организациями были обставлены с большой помпой и произвели на татар-/147/-ское население угрожающее впечатление... Настроение в городе... было тревожное и ждали погрома татар» [1, с. 114].
Москва не упустила этот эпизод, и И. Сталин в двух номерах «Правды» от 26 и 27 марта 1918 г. обстоятельно изложил большевистскую точку зрения на события в Шамхоре. «Мы заявляем, что в числе виновников Елисаветпольских событий должен быть назван прежде всего бывший когда-то вождь кавказской социал-демократии, ныне так называемый “Отец грузинской нации” — Ной Николаевич Жордания... Обвинение, которое мы бросаем в лицо Жордания, распространяется на всю партию меньшевиков, на краевой центр, на Закавказский Комиссариат, где господа Чхенкели и Гегечкори в тесном и открытом блоке с мусульманскими беками и ханами делают все для того, чтобы погубить революцию. Мы говорим о Жордании и Рамишвили, поскольку их имена связаны с телеграммами, с приказами, отправкой “разбойничьего” бронированного поезда. С них должно быть начато следствие для выяснения истины» [8, с. 274-278].
Шамхорские события как в зеркале отражают особенности последующих послереволюционных событий и событий вступившей в активную фазу весной 1918 г. Гражданской войны. Национальные противоречия, сильное влияние Кавказского фронта и его развала, политическая нестабильность и неграмотность основной части населения Закавказья — эти характерные черты вооруженных конфликтов в 1918-1921 гг. были в основном преодолены лишь после воссоединения региона с большевистской Россией.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Байков Б.Л. Воспоминания о революции в Закавказье // Архив русской революции. Т. 9. Берлин: Слово, 1923. С. 91-194.
2. Гасанлы Д. Русская революция и Азербайджан: трудный путь к независимости (1917-1920). М.: Флинта, 2011. 664 с.
3. Дарабади П. Военные проблемы политической истории Азербайджана начала XX века. Баку: Элм, 1991. 203 с.
4. Декреты Советской власти. Т. 1.25 октября 1917 г. — 16 марта 1918 г. М.: Госполитиздат, 1957. 626 с.
5. Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). Т. 1. М.: ГИПЛ, 1959. 772 с. /148/
6. Документы по истории Гражданской войны в СССР. Т. 1.М.:
Политиздат при ЦК ВКП(б), 1941.544 с.
7. Исмаилов Э. Степан Шаумян — обреченный на забвение. Портрет «легендарного коммунара» без ретуши. Баку: «Sǝrq-Qǝrb», 2011. 446 с.
8. Каземзаде Ф. Борьба за Закавказье. 1917-1921. Стокгольм: СА&СС Press, 2010. 327 с.
9. Михайлов В.В. «Мусульманский вопрос» и Российская революция: Турция, Россия и Закавказье в период с февраля 1917 г. по март 1918 Г. // Клио. 2016. № 9 (117). С. 140-146.
10. Михайлов В.В. Османская интервенция первой половины 1918 г. и отделение Закавказья от России // 1918 год в судьбах России и мира: развертывание широкомасштабной Гражданской войны и международной интервенции. Архангельск: Солти, 2008. 339 С. С. 181-187. И. Михайлов В.В. Особенности политической и национальной ситуации в Закавказье после октября 1917 года и позиция мусульманских фракций закавказских правительств (предыстория создания первой независимой Азербайджанской Республики) // Клио, 2009. № 3 (46). С. 59-65.
12. Михайлов В.В. Развал русского Кавказского фронта и начало турецкой интервенции в Закавказье в конце 1917 — начале 1918 гг. // Клио. 2017. № 2 (122). С. 143-152.
13. Мравян В.А. Встречи с Шаумяном // О Степане Шаумяне. Воспоминания, очерки, статьи современников. М.: Политиздат, 1988. 271 с.
14. Станкевич В. Судьба народов России. Белоруссия, Украина. Литва. Латвия. Эстония. Армения. Грузия. Азербайджан. Финляндия. Польша. Берлин: Изд-во И.П. Ладыжникова, 1921. 376 с.
15. Токаржевский Е.А. Из истории иностранной интервенции и гражданской войны в Азербайджане. Баку: АН АзССР, 1954. 332 с.
16. Шаумян С.Г. Избранные произведения в 2-х тт. Т. 2. М.: Политиздат, 1978. 511 с.
17. Българо-Турски военни отношения през Първата Световна война (1914-1918) Сборник от документа. София: ИК „Гутенберг", 2015.
18. Allen W.E.D., Muratoff P. Caucasian Battlefields: A History of the Wars on the Turco-Caucasian Border. Cambridge: Cambridge: Camb.Univ.Press, 1953. 616 p.
Международная интервенция и Гражданская война в России и на Русском Севере: ключевые проблемы, историческая память и уроки истории: сб. материалов международной научной конференции / сост. В.И. Голдин, Г.С. Рагозин. М.: Пятый Рим (ООО «Бестселлер»), 2020. С. 143-149.
А.Е. Мосеев
АРХГУБЧЕКА. КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ...
Первые месяцы после образования Всероссийской чрезвычайной комиссии при Совете народных комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем вся ее деятельность была сосредоточена на ликвидации угроз новой власти в столице. Решение о создании чрезвычайных комиссий на местах ВЧК принимает только 22 марта 1918 г. В конце марта в губерниях и уездах согласно директиве из столицы приступили к созданию местных чрезвычайных комиссий.
Меры по упрочению советской власти на Севере России, предпринимаемые местными коммунистами и эмиссарами, направленными в Архангельск из столицы, ЦК РКП(6) никак не устраивали. В первой половине мая 1918 г. в Архангельск на усиление прибывает личный посланец Я.М. Свердлова Петр Игнатьевич Лукьянов. Интересна процедура его вхождения во власть. Вот как описывает это сам Лукьянов: «...явился в горком партии к Виноградову (Василию. — А. М.), встал на учет. В. Виноградов представил председателю Губисполкома Андрею Попову, Новикову, Павлину (Паулю) Виноградову, председателю союза моряков и портовых рабочих Матвееву. Приняли сразу же в профсоюз портовых рабочих и от него избрали на губернский съезд Советов. Еще до этого кооптировали в Губисполком...» [1, с. 159].
В июне, по инициативе Ф.Э. Дзержинского, было решено провести в Москве Всероссийскую конференцию чрезвычайных комиссий. Архангельскую губернию на ней, по решению президиума губисполкома, представлял П.И. Лукьянов. 8 июня, перед отъездом, на пленарном заседании Архгубисполкома, он был спешно утвержден в должности комиссара по борьбе с контрреволюцией. На состоявшейся 11-14 июня 1-й Всероссийской конференции ЧК было принято решение об ускорении образования повсеместно губернских чрезвычайных комиссий. 22 июня в Архангельск для оказания содействия в организации местной губчека прибывает член Коллегии, заведующий инструкторским отделом ВЧК Д.Г. Евсеев с группой сотрудников. В числе других — И.В. Пульяновский и следователь Г.Ф. Рудаков-Линдеман, назна-/161/-ченный впоследствии заместителем (товарищем) председателя созданной комиссии.
24 июня 1918 г. на базе отдела губисполкома по борьбе с контрреволюцией создается Архангельская губернская чрезвычайная комиссия. Членами коллегии были определены П.И. Лукьянов, Г.Ф. Рудаков-Линдеман, Ф.Х. Педо, М.С. Новов, О.И. Валюшис. На первом заседании созданной Губчека был намечен план работы на ближайшее время, подобраны заведующие отделами. На втором заседании произошло столкновение интересов прибывших из Москвы большевиков и местных левых социалистов-революционеров. Последние не желали видеть в качестве председателя Архгубчека П.И. Лукьянова и выдвигали на этот пост свою кандидатуру. Настроенный решительно и видя, что его доводы не принимаются во внимание, председательствующий Д.Г. Евсеев прервал совещание, объявил о закрытии губернского и городского отделов по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией и пошел в горком РКП(б).
Обсудив там создавшуюся ситуацию, большевики решили, что если левые социалисты-революционеры не хотят видеть председателем Лукьянова, то Архгубчека обойдется без левых эсеров. В этот же день Д.Г. Евсеев и И.В. Пульяновский, как представители ВЧК, направили в губисполком записку, в которой отмечали, что П.И. Лукьяновым создана губчека в количестве пяти членов и секретаря. Эта коллегия ими, как представителями ВЧК, утверждена, и высказана просьба заслушать на очередном заседании П.И. Лукьянова и ознакомиться с положением о губернских чрезвычайных комиссиях. В состав первой коллегии Архгубчека в конечном счете вошли: Васильченко, Педо, Валюшис, Буревалов, Лукьянов и Виленчик (секретарь) — все, как их характеризовал Евсеев, «видные коммунисты Архангельска». Во избежание непонимания местными товарищами «текущего момента», Евсеев «постоянно для руководства» оставил своего сотрудника Г.Ф. Линдемана, ставшего заместителем (товарищем) председателя комиссии. Разместилась губернская «чрезвычайка» по адресу: ул. Лютеранская, дом № 6 (ныне ул. К. Маркса. — А. М.), а с 22 июля по 1 августа находилась в доме № 7 на этой же улице.
Поначалу предполагалось сформировать Архгубчека в составе 37-40 сотрудников. Губернская ЧК состояла из отделов по борьбе с контрреволюцией, по борьбе со спекуляцией, иногороднего, ко-/162/-мендантского, следственной комиссии, общей канцелярии и секретной части. В качестве вооруженной силы комиссии придали отряд латышей, находившийся до этого в ведении губисполкома. Несколько человек на работу в ЧК направили моряки (по воспоминаниям ветеранов, среди них были П. Веселков и П. Циварев. — А. М.), экстренно командировались в распоряжение комиссии рабочие лесозаводов и портовые грузчики. В короткие сроки штат следователей, комиссаров и разведчиков был укомплектован.
Первыми архангельскими чекистами волею судьбы стали: М. Шумовский, И. Розанов, И. Лещев, П. Синицын, П. Кудрявцев, Н. Кашарин, А. Масленников, Юрцик. По рекомендации члена исполкома Архгубсовета Якова Тимме в состав комиссии приняли латышей: Ж. Рекстина, А. Киселиса, Э. Земеля, Я. Цирса, П. Брандта, А. Бальвича, В. Кронберга и А. Блума. Первые женщины — сотрудницы губчека: Серафима Третьякова (Циварева) и две латышки — Шарлотта Бальвич и Ольга Зельзит-Масленникова. Впоследствии в качестве машинистки взяли сестру начальника милиции Архангельска М.А. Валявкина — Марию. Следует отметить, что основополагающим принципом комплектования Архгубчека была рекомендация партийной организации или протекции кого-либо из партийных функционеров.
В начале июля были созданы отделения Архгубчека: «...портовое на Бакарице — заведующий тов. Виноградов, железнодорожное на ст. Исакогорка, заведующий — член партийного комитета станции. В предместье Соломбала назначен комиссаром начальник Красной Гвардии. В Маймаксе поручено организовать отделение штабу Красной Гвардии и партийному комитету» [3, с. 62]. В соответствии с циркуляром ВЧК решено было приступить к созданию в губернии уездных ЧК. Но до начала интервенции успели образовать лишь уездную ЧК в Холмогорах.
Все проводимые чекистами мероприятия в обязательном порядке согласовывались и координировались с губкомом и губисполкомом, а также партийными организациями. Решения принимались на Коллегии ЧК большинством голосов и были обязательны для всех сотрудников. Председатель имел право вето. В первое время информация в Губчека поступала эпизодически — от случая к случаю. Ее источниками были парторганизации, члены Губкома и Губисполкома, приезжающие из уездов, волостей и деревень коммунисты. /163/
Одним из первых дел, порученных Архгубчека в июне 1918 г., было расследование крупных хищений импортных грузов в порту Бакарица, а также злоупотреблений, допущенных новоявленными советскими чиновниками. Так, торговый дом А.Я. Бера при содействии Чрезвычайной комиссии по разгрузке Архангельского порта (ЧКОРАП) умудрился изъять на Бакарице без документального оформления и отправить на станцию Сухона 16 вагонов тюленьего жира. Представитель ВЧК Д.Г. Евсеев, консультировавший архангельских чекистов, так описывает увиденное: «...в Бакарице были обнаружены полнейший хаос и беспорядок: брали, воровали, таскали... целые тюки товаров перекидывались через заборы и пропадали бесследно. Были арестованы: Арапов, Довженко, Паули и другие, которые препровождены в Москву. В настоящее время в порту приступило к работе отделение чрезвычайной комиссии, которое будет собирать материалы дальнейших злоупотреблений, а губернская комиссия, согласно моему предложению, примет соответствующие меры» [3, с. 61].С первым заданием чекисты справились блестяще. Порядок в порту был восстановлен.
Постепенно работа Архгубчека стала носить системный характер. За каждым членом коллегии был закреплен конкретный круг обязанностей. Комиссары стали работать на порученных им направлениях и объектах. Они же вели расследования, осуществляли следственные действия (так, как их понимали. — А. М.) и выносили заключения по делу. Заведующий отделом на основе заключения комиссара делал на Коллегии губчека доклад, после чего и принималось окончательное решение.
Располагая информацией о возможной высадке в Архангельске войск союзников, губчека через военкомат приступила к регистрации наводнивших город офицеров. На вопрос, что с ними делать, из ВЧК был получен ответ, смысл которого сводился к тому, что вывезти их из Архангельска просто некуда, поэтому решать эту проблему следует самостоятельно. Одной из первых значимых операций, проведенных Архгубчека, было разоружение в начале июля сербских и итальянских солдат. Значительная часть их под разными предлогами застряла в Архангельске и даже самовольно заняла под жилье казарменные помещения на Быку и на ул. Воскресенской. Для Архангельска эти вооруженные отряды стали представлять большую угрозу, во что бы то /164/ ни стало, их необходимо было удалить из города. Иностранцев экстренно разоружили, погрузили в эшелон и отправили в центральные районы России.
Немногим ранее, 27 июня, был арестован бывший начальник Архангельского губернского жандармского управления генерал-майор в отставке Николай Илларионович Мочалов. Во время обыска на его квартире было найдено много документов и рукописей важного характера. Мочалов доставлен в губернскую Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией при Архангельском губисполкоме.
Последние дни июля Архангельск жил в тревожном ожидании. Обыватели в «открытую» говорили о скором прибытии в город войск союзников. Обостряющаяся с каждым днем обстановка на Севере России, несомненно, тревожила Москву. В Архангельск, в помощь Губчека, направляется сотрудник иногороднего отдела ВЧК Вигант. Располагая информацией о готовящемся восстании, но, не имея опыта серьезных агентурных разработок, чекисты не сумели своевременно нащупать руководящее ядро заговора, ошибочно полагая, что он ими раскрыт и достаточно лишь арестовать выявленных его участников. В докладе, направленном вскоре в Москву, Вигант писал: «Мы 28-го июля открыли заговор меньшевиков, эсеров и кадетов, которые организовали восстание 29-31/УН. Это восстание им не удалось, потому что мы энергично приступили к арестам офицеров и видных меньшевиков и эсеров. Аресты продолжались три дня подряд, но самый главный штаб остался неоткрытым, потому, что Комиссия не имела опытных следователей, которые могли бы умело вести следствие. Хотя эти аресты были очень неорганизованны, но все-таки помешали им» [2, с. 6].
В ночь с 1 на 2 августа из Архангельска были эвакуированы государственные учреждения, банк, все отделы Советов. В числе прочих на речные суда погрузились и архангельские чекисты. Чуть больше месяца просуществовала в Архангельске новорожденная губернская ЧК, закончился первый, совсем незначительный период ее истории. Несмотря на временные неудачи, упущенные возможности и отсутствие опыта, все же удалось сформировать коллектив единомышленников, зародилась материальная и документальная база чрезвычайной комиссии. Стало окончательно ясно, что в июне-июле 1918 года в Архангельской /165/ губернии реально сформировался специальный орган, предназначенный для борьбы с контрреволюцией, спекуляцией и должностными преступлениями. На процесс дальнейшего организационного строительства оказала влияние начавшаяся иностранная военная интервенция и Гражданская война.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Деятельность отечественных спецслужб в эпоху социальных катаклизмов: материалы Междунар. науч.-практ. конф.
(Омск,23 нояб.2017 г.) / М-во образования и науки Рос. Федерации, ОмГТУ; М-во культуры Ом. обл., БУ ИсА; М-во обороны Рос. Федерации, ОАБИИ [редкол.: A.B. Сушко (отв. ред.) и др.]. Омск: Изд-во ОмГТУ, 2017. 256 с.: ил.
2. Исторические чтения на Лубянке, 2002 год. Научное издание / Федер. служба безопасности РФ [редкол.: A.A. Зданович и др.].М. : Федер. служба безопасности РФ, 2003. 111 с.
3. На страже безопасности Поморского Севера / Гл. ред. Б.В. Борисов; отв. ред. О.Н. Семков. Архангельск: Поморский гос. ун-т, 2003. 207 с.: ил.
Международная интервенция и Гражданская война в России и на Русском Севере: ключевые проблемы, историческая память и уроки истории: сб. материалов международной научной конференции / сост. В.И. Голдин, Г.С. Рагозин. М.: Пятый Рим (ООО «Бестселлер»), 2020. С. 161-166.