http://vital.lib.tsu.ru/vital/access/manager/Repository/vtls:000576130 (OCR-версию нагуглите сами)
Н.С. Ларьков является известным авторитетом по истории белого движения в Сибири, поэтому неудивительно, что его очередная книга выполнена на высоком научном уровне. "Белый сибирский генерал" представляет собой опыт первой научной биографии известного белого полководца А.Н. Пепеляева. Понятно, что материалов по жизни Пепеляева не так уж много, поэтому начало его жизни и концовка во многом похожи на очерки на основании довольно немногочисленных документов. Однако основная часть, посвященная его карьере в белой армии, отличается подробностью изложения и широкой базой источников. К сожалению, книга не снабжена приложенным справочным аппаратом в приложениях, но в тексте есть многочисленные ссылки на материалы РГВА, ГАРФ, РГВИА, ЦГВИА, ряд архивов Томской области, и на архивно-следственное дело Пепеляева в УФСБ по Новосибирской области. И, конечно, исследование выполнено на основании широкого круга историографии, среди которых старая советская историография, нынешние документальные исследования белого движения, в том числе работы М.Ситникова о белой Перми, и многое другое.
По сути, вся основная часть представляет собой не только и не столько биографию Пепеляева, сколько очерк сопутствующего ему белого движения Сибири, а точнее, войск самого Пепеляева - Средне-Сибирского корпуса и Сибирской армии. Это движение подробно описывается, постоянно выходя на первый план параллельно с рассмотрением биографии самого Пепеляева. Поэтому значительную часть книги составляет военный очерк боевого пути этих частей, а также очерк вообще гражданской войны в Сибири, а потом на Северном Урале. Кроме того, это изложение, хотя и рассматривает только один фронт из истории гражданской войны на Востоке, тесно связано с описанием общего развития белого движения в Сибири - благодаря своему опыту и квалификации Н.С. Ларьков делает это с помощью большого количества примеров и описаний, в том числе документов, многие из которых приводятся впервые. По этой причине книга насыщена документами РГВА с данными из военных сводок, переписки и донесений. Также большим достоинством книги регулярно являются приводимые данные из РГВА и ГАРФ с перепиской лидеров белого движения - Пепеляева, Гайды, Колчака и ряда других - которые раскрывают интересные особенности их взаимодействия, конфликтов, соперничества и морального состояния их в то время. Чего, например, стоит конфликт Пепеляева с Колчаком после отступления армии летом 1919 г., когда под носом у Пепеляева выросла целая эсеровская подпольная организация в армии, о чем он явно не знал, но чьи настроения ему явно были созвучны. Колчак был вынужден лично отвечать ему письмом с призывами опомниться и не поддаваться чужим настроениям.
В книге также достаточно подробно описаны бои частей Пепеляева, общее их состояние на разных этапах, отношения с населением, политика военного командования и властей Колчакии - и прочие сюжеты. Собственно, именно это меня при прочтении интересовало куда больше личности самого Пепеляева. Ведь в итоге получился действительно образцовое исследование, которое в популярной и ясной форме дает читателю подробную картину развития белого движения в Сибири. К сожалению, заключительные главы, в которых описана знаменитая эпопея Пепеляева в Якутии и его послевоенная жизнь, хотя и выполнены на хорошем уровне, представляют собой просто общие очерки без добавления новых данных и выполнены преимущественно на основе известных источников по теме: воспоминания Вишневского, воспоминания Строда и т.д. Поэтому в плане фактологии и познавательности книга, конечно, уступает "документальному роману" Юзефовича, о котором Ларьков знает, но ссылается на него крайне редко.
Наконец, книга написана несложным, доходчивым, но научным языком, с хорошей структурой изложения материала, благодаря чему объем в 300 страниц читается легко и быстро. К тому же она отлично отредактирована, лишена идеологической окраски и ангажированности. Она существенно уточняет многие данные из биографии Пепеляева, которые в итоге проникли куда попало, особенно в Википедию. Учитывая, что она описывает не только историю Пепеляева, и во многом - ход гражданской войны со стороны белых, сочетая подробную очерковую форму с интересным и нередко редким фактологическим материалом, могу рекомендовать ее всем интересующимся темой гражданской войны в Сибири.
В заключение - отдельные выписки относительно "белого террора" Пепеляева и пепеляевцев. В целом, как видно по примерам - ничего особенного, в основном жесткие меры принимались для сохранения боеспособности и лояльности армии. Изредка генерал-демократ даже был готов пожалеть противников, например, при его содействии вывезли из оставляемой Тюмени социалиста Н.Н. Авдеева, которого до этого конвой расстрелял по пути в тюрьму, и тот чудом выжил, попав в итоге в больницу.
________________________________________
Осадное положение развязало руки военной власти. Несколько участников забастовки 15 октября были расстреляны в районе ст. Томск-II. В тот же день был расстрелян по приговору военно-полевого суда арестованный накануне на ст. Тайга член подпольного Сибирского областного комитета РКП(б) М.И. Сычев (Ф.И. Суховерхов). Под угрозой расстрела железнодорожники Томска и ст. Болотная уже спустя сутки приступили к работе. В Тайгу из Томска был направлен карательный отряд и военно-полевой суд, проведены аресты. В результате и там к 17 октября забастовка прекратилась. В этот же день из томских тюрем были вывезены 13 ранее арестованных видных большевиков и советских деятелей. Власти опасались их влияния на бастовавших железнодорожников. Первоначально «политических преступников» планировалось переместить в Омск, но в итоге они оказались в Екатеринбургской тюрьме, где и содержались более полугода. В числе этих узников находились: бывший руководитель Томской организации РКП(б) и одновременно редактор закрытой после свержения власти большевиков газеты «Знамя революции» В.Д. Вегман, бывший комендант Томска И.В. Лебедев, комиссар юстиции Томского губисполкома, председатель ревтрибунала И.Л. Наханович, организатор Томской Красной гвардии М.Г. Александров, один из красногвардейских командиров Е.И. Мараев, командир 1-й Томской советской гаубичной батареи Е.В. Ильяшенко, бывшая заведующая юридическим отделом Томского совдепа Ф.Н. Жаркова, председатель Совета профессиональных союзов Томска врач В.Н. Чепалов и др. Не все из них дождались освобождения. Скончались от болезней, находясь в заключении, В.Н. Чепалов и И.Л. Наханович.
Ликвидировав забастовку, А.Н. Пепеляев телеграфировал 18 октября 1918 г. начальникам гарнизонов Томской и Алтайской губерний: «Я буду ходатайствовать об улучшении материального положения рабочих. В то же время предупреждаю, что все должны нести свой гражданский долг и никакие забастовки допущены не будут и всякие вспышки таковых будут подавлены самыми жестокими мерами». На другой день, будучи по пути на Урал в Новониколаевске, А.Н. Пепеляев вновь предупредил рабочих о недопустимости забастовок и о жестоком их подавлении.
Спустя несколько дней, «жестокие меры» были предприняты по отношению к начавшим забастовку рабочим-железнодорожникам Новониколаевска, также выдвинувшим, наряду с экономическими и политические требования. Начальником гарнизона полковником Кабаковым 21 октября в городе было введено военное положение, расстреляны содержавшиеся в местной тюрьме большевики А.Ф. Клеппер (председатель городского совета профсоюзов) и В.И. Шамшин (бывший комиссар труда Томского губсовдепа).
«Жестокие меры» принимались военной властью и по отношению к крестьянским антиправительственным выступлениям. В том же октябре 1918 г. в Мариинском уезде Томской губернии, в районе с. Чумай произошло довольно крупное крестьянское восстание, в котором участвовали около 7 тыс. вооружённых крестьян из 30 сёл и деревень 10 волостей. Вся территория уезда, включая г. Мариинск, была объявлена 22 октября на осадном положении. Против повстанцев выступили 6 отрядов правительственных войск, в том числе из Ачинска штурмовой батальон пепеляевского корпуса численностью 150 (по другим данным - 120) человек с четырьмя пулемётами под командованием капитана Е.И. Урбанковского. К 28 октября 1918 г. Чумайское восстание было подавлено. При этом из 107 повстанцев, убитых всеми карательными отрядами, 46 чел. (захваченных с оружием, оказавших вооружённое сопротивление, а также главарей восстания) были на счету штурмовиков. В самом уездном Мариинске были арестованы 20 чел., в том числе члены управы и почти всё правление кооператива, заподозренные в причастности к организации восстания. В дни восстания из Томской тюрьмы были вывезены на ст. Кольчугино и там 25 октября расстреляны член ВЦИК, бывший комиссар финансов Центросибири большевик А.Ф. Иванов и бывший комиссар Томской железной дороги левый эсер Н.В. Мазурин.
Сохранившиеся архивные документы не содержат каких-либо сведений о непосредственной причастности генерала А.Н. Пепеляева к производившимся расстрелам. Но вместе с тем, будучи составной частью процесса наведения порядка осенью 1918 г. на территории пепеляевского корпусного района, эти и другие репрессивные меры не могут быть и отделены от его имени.
Ларьков Н.С. Сибирский белый генерал. Томск, изд-во Том. ун-та, 2017. С. 99-101.
Начавшие прибывать в двадцатых числах октября 1918 г. на фронт части 1-го Средне-Сибирского армейского корпуса первоначально сосредоточились в районе г. Екатеринбурга. Накануне их прибытия приказом войскам Западного фронта от 12 октября 1918 г. Северо-Уральский фронт был переименован в Екатеринбургскую группу. В тот же день был издан оперативный приказ войскам Западного фронта № 2, согласно которому Екатеринбургская группа под командованием Р. Гайды получила задачу овладеть районом Оса, Оханск, Пермь. 6-й Мариинский и 7-й Кузнецкий полки 1-го Средне-Сибирского корпуса были направлены 23 октября на Кунгурское направление, а 5-й Томский и 8-й Бийский - на станцию Ун, где 26 октября вошли в состав Лысьвенской группы, которую возглавил непосредственно сам А.Н. Пепеляев. В тот же день на ст. Ун он объявил о переходе Лысьвенской группы в наступление. В приказе говорилось:
«Частям вверенного мне корпуса и чехословакам, входящим в моё подчинение, приказано перейти в наступление. Всем начальникам приказываю принять к неуклонному исполнению следующее:
1) развить самый энергичный порыв вперёд;
2) заботиться о связи;
3) поддерживать полную дисциплину в частях;
4) исполнять только письменные приказания или словесные, переданные начальником лично;
5) исполнение поставленной задачи достигать во что бы то ни стало, памятуя, что неудачное наступление - успех противника;
6) открывать стрельбу лишь по цели;
7) не допускать отсталых, а трусов и беглецов, если таковые окажутся, расстреливать;
8) артиллерии всегда помогать пехоте и не отставать от неё; при наступлении не должна прекращать боя, меняя позицию по частям;
9) начальникам быть среди войск, лично подавая пример храбрости и доблести;
10) по сбитии противника, несмотря ни на какую усталость, неутомимо преследовать, не давая противнику опомниться;
11) пленных мадьяр и немцев не брать;
12) товарищей выручать;
13) частным начальникам проявлять широкую инициативу, если сулит успех;
14) не отдавать приказаний на основании слухов (обошли, охватили и т.д.);
16) всеми мерами воодушевлять свои части;
17) напрячь все силы, всю волю для того, чтобы дать успех, ибо он необходим;
18) помнить, что на нас с надеждой смотрит вся нами освобождённая Родина;
19) лучше смерть, чем неуспех.
С Богом вперёд, за свободу, счастье и славу России» [1].
1. РГВА. Ф. 39509. Оп. 1. Д. 1. Л. 28; Симонов Д.Г. Белая Сибирская армия. С. 352353, 357-358.
...Пепеляевцы, выполняя приказ своего командира, судя по всему, не брали в плен ни венгров, ни австрийцев, ни немцев, сражавшихся в рядах Красной армии.
Ларьков Н.С. Сибирский белый генерал. Томск, изд-во Том. ун-та, 2017. С. 104-105, 106.
Мобилизации, восполнявшие убыль солдат и офицеров, позволявшие увеличить численность белых войск, в то же время отрицательно сказывались на их качестве, способствовали их внутреннему ослаблению. Симптомы разложения отдельных частей пепеляевского корпуса стали проявляться уже в первые месяцы 1919 г. Так, 13 февраля на сторону красных в полном составе (16 чел.) перешла застава сторожевого охранения 11-й роты 7-го Кузнецкого стрелкового полка во главе с георгиевским кавалером ефрейтором Челибановым. Временно командующий 2-й Сибирской стрелковой дивизией, в составе которой находился полк, ген.-м. М.В. Эпов в тот же день отдал приказ о расформировании роты и о расстреле её командира и младших офицеров, которые оказались «не на высоте своего призвания и не сумели привить здоровых начал своим подчинённым». В приказе отмечалось: «Такого позора 1-й Средне-Сибирский корпус ещё не знал и больше знать не будет» [1]. В результате трое офицеров - поручик Пичугин, подпоручик Ляпустин и прапорщик Брейман - были расстреляны. А.Н. Пепеляев в приказе по корпусу от 22 февраля одобрил действия Эпова: «Нахожу жестокую и решительную меру начальника дивизии, ввиду неприятеля и в связи с трудной боевой обстановкой, правильной» [2]. Однако проведённое расследование показало, что расстрелянные офицеры не заслуживали такого жестокого наказания [3]. М.В. Эпов был отстранён от командования и с апреля 1919 г. состоял в качестве прикомандированного к штабу корпуса, позднее - к штабу Северной группы. В начале августа 1919 г. он вновь получил назначение на командную должность, став командиром бригады 2-й Сибирской стрелковой дивизии. Однако затем, 1 октября 1919 г. состоялся военно-полевой суд при штабе 1-й Сибирской армии, который приговорил М.В. Эпова за неправомерный приказ о расстреле трёх офицеров к семнадцати с половиной годам каторжных работ с лишением «всех прав состояния, чинов и орденов». Правда, уже через день, 3 октября А.Н. Пепеляев своим приказом существенно смягчил этот суровый приговор, ограничившись отрешением М.В. Эпова от должности с последующим заключением в крепость сроком на 1 год и 2 месяца, да и то после окончания Гражданской войны [4].
Этот эпизод, похоже, заставил А.Н. Пепеляева и других командиров высшего звена его корпуса с большей осторожностью относиться к расстрельным приговорам. В частности, за переход к противнику 11 солдат команды пеших разведчиков в ночь на 5 марта 1919 г. начальник 2-й Сибирской стрелковой дивизии ген.-м. А.Г. Укке-Уговец приказал их непосредственных командиров лишь «разжаловать в рядовые до искупления боевыми подвигами» [5]. Смертную казнь десяти солдатам, приговорённым военно-полевым судом за агитацию и неподчинение,
1. РГВА. Ф. 39511. Оп. 1. Д. 23. Л. 32.
2. Там же. Д. 30. Л. 25.
3. Там же. Л. 47.
4. Тамже. Д. 30. Л. 152.
5. Там же. Д. 23. Л. 55.
А.Н. Пепеляев своим приказом от 30 марта 1919 г. заменил двадцатилетнеи каторгой [1].
Однако и смертные приговоры продолжали выноситься. В приказе по корпусу от 15 апреля 1919 г. объявлялось о расстреле перед строем трёх военнослужащих, пытавшихся поднять мятеж в маршевых ротах, прибывших из 2-го Прифронтового (запасного) полка на пополнение штурмового батальона 2-й Сибирской стрелковой дивизии. По замыслу зачинщиков маршевики должны были обезоружить весь батальон и перейти на сторону красных [2]. 28 июля 1919 г. А.Н. Пепеляев утвердил своим приказом решение военно-полевого суда, приговорившего к смертной казни через повешение Л.Л. Бермана, члена Екатеринбургской организации партии «Бунд», принимавшего участие в подготовке вооружённого восстания в тылу правительственных войск [3].
1. РГВА. Ф. 39511. Оп. 1. Д. 23. Л. 87об.
2. Там же. Л. 99.
3. РГВА. Ф. 40025. Оп. 1. Д. 10. Л. 22.
Ларьков Н.С. Сибирский белый генерал. Томск, изд-во Том. ун-та, 2017. С. 125-127.
19 мая отказался идти в атаку 3-й батальон 7-го Кузнецкого Сибирского полка. 9-я и 10-я роты этого батальона были отведены в д. Оросово, где во время объявления им приказа о разоружении и требования выдачи агитаторов солдаты попытались оказать вооружённое сопротивление. Мятеж был подавлен пулемётным огнём, после чего последовал арест обеих рот, следствие и предание зачинщиков военно-полевому суду [3].
Получив соответствующее донесение от А.Н. Пепеляева, командарм Р. Гайда 29 мая 1919 г. издал приказ, в котором объявил, что он не может «допустить подобного позора, которого до сих пор не было ещё в Сибирской армии». Семьи перешедших к врагу приказывалось лишать имущества, скота и земли с последующей передачей их семьям солдат той же деревни, честно несущих службу. «Агитаторов, подстрекающих на измену», приказывалось расстреливать на месте [4].
3. РГВА. Ф. 39511. Оп. 1. Д. 23. Л. 113.
4. РГВА. Ф. 39736. Оп. 1. Д. 59. Л. 99; Голос Сибирской армии. 1919. 1 июня.
Ларьков Н.С. Сибирский белый генерал. Томск, изд-во Том. ун-та, 2017. С. 148.
Среди самых первых были изданы его приказы (20 и 23 июля 1919 г.), направленные на искоренение дезертирства и мародёрства. Объявив дезертиров и мародёров «врагами армии и народа», командарм распорядился «всем воинским частям немедленно выслать команды для поимки дезертиров и доставление их в ближайшие части; дезертиров, грабящих местных жителей или оказавших сопротивление при задержании, расстреливать без суда. из населённых пунктов, в коих будут укрываться шайки вооружённых дезертиров, брать заложников и в случае, если населённый пункт явится вторичным пристанищем для шайки дезертиров, заложников расстреливать; мародёров, грабящих местное население, расстреливать без суда, на месте грабежа» [1]. В те же дни он приказал «произвести строжайшее расследование о действиях 1-й дивизии и причинах измены и бунта» 6 июля в бою у д. Болтушки, в результате чего было сорвано контрнаступ - ление на г. Кунгур. Виновных приказывалось немедленно арестовать и предать военно-полевому суду. Для расследования назначалась комиссия во главе с полковником Я.Н. Перчуком [2]. Приказом А.Н. Пепеляева от 31 июля ряд солдат за дезертирство были преданы военно-полевому суду [3].
1. РГВА. Ф. 40025. Оп. 1. Д. 2. Л. 4об.
2. Там же. Л. 4.
3. Там же. Д. 10. Л. 32.
Ларьков Н.С. Сибирский белый генерал. Томск, изд-во Том. ун-та, 2017. С. 172.
Значительный фрагмент «Сводки» был посвящён 1-й Сибирской армии А.Н. Пепеляева. Отмечалось, в частности, что в её рядах из-за наличия «вредного элемента» ненадёжен 1-й Новониколаевский полк, где 25 августа 1919 г. была раскрыта тайная большевистская организация в 10-й и 11-й ротах. Заговорщики планировали «немедленно по вступлении на позиции перерезать всех офицеров и перейти на сторону красных». Организация пыталась установить связь со 2-м Барабинским и 3-м Барнаульским полками. Узнав о заговоре, командир полка построил без оружия весь полк, затем отделил указанные две роты и приказал выдать зачинщиков, дав на размышление счёт до трёх. Солдаты выдали двух человек, которые были тут же перед строем расстреляны вместе с арестованными ранее агитаторами, в числе которых оказался и офицер. В дальнейшем расследование по этому делу, сопровождаемое арестами, продолжилось. «Усиленная большевистская агитация, имевшая целью возбудить солдат к восстанию под лозунгом прекращения войны», была выявлена и во 2-м Барабинском полку, где по приказу его командира 7 чел. (1 офицер и 6 стрелков) также были расстреляны [1].
1. РГВА. Ф. 39483. Оп. 1. Д. 91. Л. 9-10.
Ларьков Н.С. Сибирский белый генерал. Томск, изд-во Том. ун-та, 2017. С. 184.
Ну и забавно было встретить в книге сюжеты, которые уже более подробно разобраны другими людьми, о чем уважаемый автор не мог тогда знать: о Союзах фронтовиков и о химическом оружии.
________________________________________
Офицеры активно записывались в ряды формирующейся дивизии. Однако солдаты-фронтовики не откликнулись на призыв А.Н. Пепеляева. Более того, Томский союз безработных фронтовиков принял резолюцию о поддержке советской власти. Дерзкое поведение его членов не в последнюю очередь подкреплялось тем, что в распоряжении союза имелось около сотни винтовок и пулемёт «Максим» [4]. Масла в огонь подлил демарш Н.Н. Сумарокова. Будучи убеждённым монархистом, он в первый же день переворота надел погоны и стал вызывающе вести себя по отношению к членам эсеровского Западно-Сибирского комиссариата [5]. В ответ по их указанию Н.Н. Сумароков был отстранён капитаном Л.Д. Василенко от
4. Сибирская жизнь. 1918. 2, 5 июня.
5. Впоследствии Н.Н. Сумароков открыто заявлял, что для Л.Д. Василенко должно быть уготовано «место на виселице или в штабе Красной армии»; командующего Сибирской армией А.Н. Гришина-Алмазова называл «авантюристом, всецело преданным партии эсеров» (РГВА. Ф. 40307. Оп. 1. Д. 130. Л. 14; Сумароков Н.Н. Над бездной // Сибирская жизнь. 1918. 31 июля). В сентябре 1918 г. Н.Н. Сумароков направил в редакцию томской газеты «Понедельник» письмо, в котором заявлял, что «верховным вождём» армии он признаёт только «Государя Императора» (Понедельник. 1919. 9 янв.).
должности начальника дивизии и назначен инспектором артиллерии Томского района. Временное командование дивизией и обязанности начальника гарнизона с 2 июня 1918 г. были возложены на А.Н. Пепеляева [1] . По его приказу ближайшей же ночью отряд под командованием капитана Николаева численностью 80 человек с двумя пулемётами разоружил взбунтовавшихся фронтовиков, арестовав 78 из них. При этом один из фронтовиков, пытавшийся оказать сопротивление, был ранен [2].
1. ГАРФ. Ф. 170. Оп. 1. Д. 16. Л. 12. Приказ войскам Томского района № 5 от 2 июня 1918 г.
2. Сибирская жизнь. 1918. 5 июня.
Ларьков Н.С. Сибирский белый генерал. Томск, изд-во Том. ун-та, 2017. С. 56-57.
По данным советского военного исследователя А. Федорова, в первый день массированного наступления 3-й Красной армии белые обстреляли части 29-й дивизии противника химическими снарядами [3]. Документальных подтверждений этого обстрела обнаружить пока не удалось, однако известно, что в Сибирской армии велась работа по подготовке к использованию химического оружия. Ещё в июне 1918 г. была создана военно-химическая комиссия военного ведомства Временного Сибирского правительства во главе с профессором Томского университета А.П. Поспеловым. От военного ведомства в состав комиссии был откомандирован начальник химической команды поручик Александровский. В ведение комиссии передавалось имущество действовавшей ранее «Комиссии по изучению удушливых газов и по борьбе с ними при Томском университете». В письме А.П. Поспелову от 17 июня 1918 г. инспектор артиллерии Томского района полковник Н.Н. Сумароков предлагал председателю комиссии «приступить к подготовке мастерской по изготовлению необходимых для снаряжения ручных гранат химических средств», а также «принять меры к разработке ближайшей программы заготовки взрывчатых веществ и других химических продуктов, нужных для обороны» [4]. Профессором была подготовлена «Записка о необходимости создания в Сибири военной химической
3. Федоров А. Пермская катастрофа. С. 161.
4. РГВА. Ф. 39617. Оп. 1. Д. 16. Л. 5.
промышленности» [1], которая 1 июля 1918 г. легла на стол тогдашнему командующему Сибирской армией А.Н. Гришину-Алмазову вместе с «Проектом положения о военно-химической комиссии Военного ведомства Сибирского временного правительства». В первом параграфе документа была сформулирована основная задача создаваемой комиссии: обеспечение армии «всеми нужными химическими веществами, как-то: взрывчатыми веществами, равно как и другими химическими средствами, нужными для защиты и нападения» [2].
Были предприняты меры для подготовки специалистов соответствующего профиля. Известно, в частности, что в Томске весной 1919 г. располагался учебный огнемётно-химический батальон [3].
В свою очередь, и красные на Восточном фронте эпизодически прибегали к использованию химического оружия. В архивных документах содержатся сведения о том, как 1 апреля 1919 г. на Вятском направлении южнее с. Килигинского «красные перешли в наступление и обстреливали химическими снарядами, вызвавшими слезотечение»; в мае того же года советские войска на участке 26-го Тюменского полка на Уржумском направлении «после ураганного обстрела химическими снарядами д. Безменшур и Уразай» перешли в наступление и заняли эти деревни [4]. Нелишне отметить также, что весной 1919 г. красные на Восточном фронте прибегали к обстрелам противника разрывными пулями [5].
1. РГВА. Ф. 39617. Оп. 1. Д. 16. Л. 8.
2. Там же. Л. 6.
3. Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. р-537. Оп. 2. Д. 3а. Л. 101-102.
4. РГВА. Ф. 39736. Оп. 1. Д. 58. Л. 111; Д. 59. Л. 89об.
5. Там же. Д. 58. Л. 119.
Ларьков Н.С. Сибирский белый генерал. Томск, изд-во Том. ун-та, 2017. С. 121-122.