Первая публикация об Ижевско-Воткинском восстании 1918 г.
Первая публикация об Ижевско-Воткинском восстании 1918 г.
С.Л. Бехтерев, Л.Н. Бехтерева
В ряду событий гражданской войны в России выделяется феномен Ижевско-Воткинского восстания августа-ноября 1918 года. Это было вооруженное выступление жителей Прикамья, направленное на восстановление в правах распущенного в январе 1918 г. Учредительного /167/ собрания как высшего легального и легитимного общенационального органа государственной власти. В то же время оно считается самым крупным восстанием в России с участием рабочих против режима «диктатуры пролетариата» и стоит в одном ряду с крестьянскими выступлениями 1918—1922 гг., Западно-Сибирским, Кронштадтским и Тамбовским мятежами.
За почти 100-летний период своей истории Ижевско-Воткинское восстание обросло массой мифов, легенд, вымыслов из-за недостатка достоверных источников или их тенденциозной интерпретации представителями отечественной и зарубежной историографии в угоду политической конъюнктуре. Так, в эпоху господства марксистско-ленинской методологии, выраженной в «Кратком курсе истории ВКП(б)» (1938 г,), восстание стало однозначно квалифицироваться как мятеж эсеровски настроенных рабочих на Воткинском и Ижевском заводах [1]. В позднесоветский период в одной из статей энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (1983 г.) «мятеж» определялся как антисоветское выступление в августе-ноябре 1918 г. в Ижевске и Воткинске бывших офицеров, гимназистов, учащихся училищ а оружейных техников и части подпавших под влияние эсеров рабочих, подготовленное белогвардейско-эсеровской организацией «Союз фронтовиков» [2]. Такая же трактовка событий представлена в одном из центральных обобщающих трудов повосстанию — монографии П.Н. Дмитриева и К.И. Куликова «Мятеж в Ижевско-Воткинском районе» (1992 г.) [3].
Не менее мифологизированным сюжетом является военная история учредиловского движения в Прикамье. Яркий ее эпизод — беспатронная «психическая» атака, предпринятая народоармейцами в решающих боях за овладение Ижевским заводом Красной армией 6-7 ноября 1918 года. Под влиянием воспоминаний участников гражданской войны в одной из статей «Советской исторической энциклопедии» (1964 г.) отмечалось, что «ударная группа под командованием В.М. Азина прорвала оборону противника и 7 ноября, отбив впервые предпринятую "психическую" атаку белых, опрокинула их и ворвалась в Ижевск» [4]. До сих пор ходят легенды о якобы многокилометровых фортификационных сооружениях повстанцев. Например, в двухтомной книге «Гражданская война в СССР» (1980 г.) всерьез утверждается, что «белогвардейцы упорно обороняли ижевское направление, создав на нем заранее подготовленную в инженерном отношении оборону, флангами примыкавшую к Волге (удаленность Ижевска от р. Волги составляет несколько сот километров. - С.Б., Л.Б.) и труднопроходимым болотистым местам 1 р. Нылга» [5].
Со второй половины 1990-х гг. происходит пересмотр многих оценочных суждений относительно Ижевско-Воткинского восстания [6]. Для современного периода историографии также характерен отход от некоторых неправдоподобных сюжетов его военной составляющей [7]. Однако, несмотря на относительную изученность темы, наиболее дискуссионными и слабо разработанными проблемами учредиловского движения в Прикамье являются его причины, характер, направленность, содержание, территориальные и хронологические рамки, состав и судьбы участников, соотношение протестного и позитивного аспектов программы, место и роль партийных организаций различной ориентации в эволюции восстания, военно-исторические сюжеты и символика
В связи с вышеизложенным целью настоящей публикации является критический анализ первой в советской историографии публикации, посвященной военно-политическому аспекту Ижевско-Воткинского восстания, позволяющей получить достоверные знания о данном феномене гражданской войны в России. При этом авторы не ставят своей задачей, подробное освещение степени изученности повстанческого движения в Прикамье.
Статья «Бой под Ижевском 6—7 ноября 1918 года» была опубликована в первом номере журнала «Военная мысль» в январе 1919 года [8]. Нельзя сказать, что она не была известна в академических и военных кругах в первые постреволюционные годы. Парадокс заключается в том, что публикация по ряду объективных и субъективных причин оказалась невостребованной, исследователями в позднесоветский период.
Журнал «Военная мысль» являлся органом Революционного Военного Совета (РВС) Восточного фронта Красной армии. Его первый номер вышел в январе 1919 года. По замыслам /168/ редакции и издателя, функции которых выполнял сам РВС, планировалось выпускать два номера журнала в месяц, чтобы «возможно шире, охватить все вопросы, как военные, так и политические, встающие перед нами (Восточным фронтом Красной армии. — С.Б., Л.Б.) в настоящий период Гражданской борьбы». Издание имело девять отделов: военно-научный, политический, снабжения армий, санитарный, военного быта, военного обзора, библиографии и обзора военной литературы, официальный, ответы на запросы читателей. Редакция приглашала работников Красной армии «принять участие в журнале, присылать статьи, как оригинальные, так и материалы, могущие послужить для статей, а также фотографические снимки и зарисовки из жизни фронта, портреты выдающихся политических и военных деятелей и т.п.» [9]. Предполагалась и оплата материалов. Так, оригинальные статьи оценивались в 60 коп. за строку, компиляции — 40 коп., фотографии и рисунки по занимаемому месту из расчета 1 руб. за строку.
В передовой статье «К читателям» редакция журнала изложила свою довольно оригинальную издательскую политику. В частности, отмечалось, что «... журнал будет резко отличаться от всех периодических изданий, выходящих на многочисленных фронтах нашей Республики.
Задачей нашего журнала является учет опыта гражданской войны с точки зрения военного искусства, разработка и освещение проблем военной политики Советского правительства и обсуждение вопросов внутренней организации и быта Красной Армии. Исходя из этого, редакцией журнала приглашены сотрудниками как политические деятели нашей Армии, так и ее командный состав».
Далее редакция обращала внимание читателей на следующее: «мы совершенно отказываемся от статей агитационного содержания. Признавая целиком необходимость коммунистической агитации в войсках, мы тем не менее, полагаем, что эта работа вполне удовлетворительно выполняется газетами армий и дивизий. Смешение же двух типов статей в журнале не привело бы к положительным результатам».
Вместе с тем, редакция журнала особо подчеркивала необходимость взвешенного подхода к материалам статей. «Зато страницы "ВОЕННОЙ МЫСЛИ", отмечалось в передовице, — широко открыты для статей по всем вопросам, касающимся самых различных сторон жизни армий, если их авторы возьмут на себя труд серьезно продумать интересующие их темы.
Программа журнала — создание мощной армии по последнему слову военной науки, способной победоносно бороться с многочисленными врагами нашей Республики.
Точка зрения редакции не будет давить самостоятельную мысль авторов. Серьезная деловая дискуссия всегда способствовала правильному решению вопроса».
В заключительной части передовицы редакция обращалась «к Штабам армий, дивизий, бригад, ко всем Политотделам, ко всем товарищам солдатам и командирам Красной Армии с просьбой о сотрудничестве. Пусть опыт каждого бойца поскорее станет общим достоянием. Со своей стороны, мы будем стараться снабжать читателя доброкачественным материалом военно-политического характера.
Мы хотели бы, чтобы "ВОЕННАЯ МЫСЛЬ" стала другом и товарищем наших работников. Только при этом условии она сможет выполнить громадную и ответственную работу по воспитанию и сплочению нашей возрождающейся военной мощи» [10].
Сам факт того, что первая статья была посвящена анализу боевых действий по захвату мятежного Ижевска, может свидетельствовать об исключительной важности учета итогов и уроков Ижевско-Воткинского восстания для военно-политического руководства не только советского Восточного фронта, но и РСФСР в целом.
Статья действительно претендует на некоторую академичность, выгодно отличаясь от оперативных сводок и агитационных материалов того времени. Ее автор, Г. Щур, (очевидно, псевдоним) был хорошо осведомлен не только о военных деталях, но и о политическом фоне Ижевско-Воткинского восстания. Предположительно, им мог быть один из представителей командного состава 2-й Красной армии Восточного фронта, командарм-2 В.И. Шорин, либо член Революционного военного совета армии С.И. Гусев. Такое мнение основывается на /169/ полном совпадении некоторых фрагментов текстов анализируемой статьи, (опубликована, как уже отмечалось, в январе 1919 г.), описания штурма Ижевска за подписью Шорина и Гусева (датируется позднее 7 ноября 1918 г.) и доклада последнего Революционному Военному Совету Восточного фронта (датируется 12—13 ноября 1918 г.). В пользу их авторства говорит и своеобразный квалификационный критерий, установленный редакцией «Военной мысли» для своих потенциальных сотрудников. Нельзя не отметить и специфические моменты, характеризующие статью. Написанная, что называется, «по горячим следам», она лишь условно называла воинские соединения Красной армии, участвовавшие во взятии Ижевска, скрывая их под №-скими литерами. Это вполне объяснимо, так как в январе 1919 г. 2-я Красная армия Восточного фронта вела ожесточенные бои с отступавшими учредиловцами, а также войсками адмирала A.В. Колчака. Статья иллюстрирована картой расположения «советских» и «белогвардейских» частей накануне штурма Ижевска.
Структурно текст статьи можно разделить на две части, гармонично связанные друг с другом. В первой из них называются причины и дается оценка характеру восстания. В публикации отмечается, что «еще в сентябре месяце на заводах Ижевском и Воткинском и в прилегающем к ним районе вспыхнуло восстание рабочих и окружного кулачества на почве нежелания подчиниться приказу о мобилизации и стать в ряды защитников Советской власти.
Такое шкурническое настроение повело к тому, что против неповинующихся были приняты соответствующие меры воздействия и для ликвидации восстания были выдвинуты необходимые воинские части. Тогда все эти нежелающие воевать в рядах советской армии начали войну против нее и, имея значительное количество оружия, вошли в связь с чехо-белогвардейцами, создав нашей армии новый фронт и оттянув значительные наши силы с важнейших для нас направлений на Урал»".
Вторая, большая по объему часть статьи, посвящена военному аспекту повстаннеского движения в Прикамье. Основываясь на ней, можно выделить два периода в развитии Ижевско-Воткинской операции, явившейся «первой в истории Красной Армии операцией на окружение» [12]. Начальный, «экспедиционный», — с момента восстания до 20 октября 1918 г. (директивы Председателя ВЦИК ЯМ Свердлова и Председателя Совета Народных Комиссаров РСФСР B.И. Ульянова (Ленина) Главнокомандующему всеми вооруженными силами Республики И.И. Вацетису о принятии «самых энергичных мер» к ускорению взятия Ижевского и Воткинского заводов) [13]. Вот как он описан во фрагменте статьи: «Восставшие проявили много упорства и энергии, более двух месяцев беспокоя нас и удачно отбиваясь от наседающих со всех сторон красноармейцев.
Первое время казалось, что подавление восстания не представит для нас больших затруднений и против мятежников были приняты меры экспедиционного характера. Посылались отдельные отряды, получившие задание ликвидировать этот вопрос и навести порядок в захваченном восставшими районе. Но такие экспедиции, каждый раз, оканчивались неудачно; и наши отряды были рассеиваемы противником. Успех окрылял его, восстание охватывало все больший и больший район. Вскоре стало совершенно ясно, что отдельными отрядами подавить восстание невозможно и были приняты меры к окружению противника со всех сторон, локализации охваченного восстанием района и постепенному зажиманию мятежников в суживающееся кольцо. Однако, имевшихся в этом районе наших частей оказалось недостаточно для выполнения такой задачи и явилась необходимость направить сюда несколько новых подков, дабы сразу покончить с Ижевском и тем освободить занятые здесь войска и обеспечить от неприятностей наш тыл» [14].
Второй этап Ижевско-Воткинской операции, «наступательный», характеризуется активизацией и планомерностью действий 2-й и отчасти 3-й Красной армии, Волжской военной флотилии против повстанцев: «В конце октября были двинуты подкрепления и к началу ноября, сконцентрировав достаточные силы в этом районе, войска № армии начали занимать и Ижевск. На 7-е ноября—годовщину октябрьской революции — был назначен штурм города и вынесенных впереди него позиции. /170/
Целым рядом коротких ударов с севера и северо-востока нам удалось обмануть расчеты и ожидания противника, заставить его обратить свое внимание на север и создать элемент той неожиданности, при которой наш главный удар с юга прошел особенно удачно и явился для восставших неприятным сюрпризом.
С конца октября наши части начали усиленно наседать в районе рек Сива и Шаркунь, что к северу от Воткинска, и заняли ряд деревень, приблизившись к Воткинску на 10—12 верст (дер. Мишино, Лиственка, Кленовка и др.) и создав впечатление наших серьезных намерений именно в этом направлении. Противник не учел простой демонстративности наших действий в этом районе и оттянул с юга от Ижевска свои главные силы. Между тем, с первого по пятое ноября скрытно и спешно от Агрыза и Сарапула по железной дороге и водою производилась переброска наших частей и концентрация их под Ижевском.
К 6-му ноября переброска была закончена и части заняли исходное положение, охватывая противника дугой с юга для нанесения главного удара, приблизительно по линии дд. Гальяны — Чепаниха — Девятово — Старый Бор — Лудзи Норья — Верхний Постол и получили приказ начать атаку и ознаменовать праздник 7-го ноября взятием Ижевска — гнезда и оплота белогвардейщины.
За два месяца восстания противник не терял времени даром и принял серьезные меры к укреплению захваченного района и приведению его в возможно более недоступный вид. С этой целью были подготовлены позиции для обеспечения обороны Ижевска с востока, юга и запада. Основная позиция противника представляла из себя довольно солидное сооружение, имевшее местами до 3 линий окопов, обнесенных 2—3 рядами проволоки, хорошо оборудованных и снабженных тяжелыми и легкими блиндажами и землянками для жилья. Расположена она была по линии деревень Ашкур-Чудзя — Завьялово — Гондарево — Пирогово — Сепыч — Выко-Чудзя» [15].
Кульминационным событием наступательного этапа операции стал штурм Ижевска 6—7 ноября 1918 года. Именно этот факт в дальнейшем получил массу искажений, дополнений и был даже назван «психической атакой» повстанцев, якобы первой в истории гражданской войны в России. Однако изначально описание боя выглядело менее красочно: «6 ноября в 6 часов утра из 4-х легких батарей началась артиллерийская подготовка по Завьялову, Пирогову, Кирхнерову. После артиллерийской подготовки части боевой линии, волна за волной, были двинуты в атаку на указанные пункты. Стремительном ударом, несмотря на упорное сопротивление, противник был сбит одновременно со всех этих пунктов и медленно отошел на вторую линию своих окопов. Ввиду наступления темноты атака замерла.
С утра 7 ноября производилась разведка с целью выяснить новую группировку противника; что заняло времени до 12 часов дня. В 12 час. началась артиллерийская подготовка, но противник, предупредив нашу атаку, сам перешел в наступление своими ударными ротами, поддержанными ротами учредиловцев, с подбадривающими криками и музыкальными инструментами. Противнику удалось, несмотря на губительный огонь с нашей стороны, подойти к нашей линии в некоторых пунктах шагов на 50—100. К этому времени наши резервы были подтянуты и части перешли сами в атаку. Завязался рукопашный бой, противник был опрокинут, а остатки его начали отходить в город. В это время броневой наш поезд "Свободная Россия", имея у себя роту железнодорожного батальона, восстановив сожженные мосты, врезался на станцию Ижевск, заставив отступить броневой поезд противника, и открыл огонь по тылу, Остатки противника, уже на самой окраине, оказывали слабое сопротивление. На правом фланге один из наших полков к 2-м часам сбил противника у Завьялова и обратил его в бегство.
На левом фланге другой полк, наступая с боями, выбил противника из ряда деревень, причем у д. Большой Норьи имел серьезный бой.
7 ноября в 17 час. 40 мин. бой затих и в город въехала, не встречая сопротивления, конница, на завод был.введен один наш полк, а остальные части заняли места, указанные приказом. /171/
Нами захвачены трофеи: 6 орудий, 60 бомбометов, 23 пулемета, несколько тысяч винтовок, броневой поезд, 30 исправных локомотивов для узкоколейки, подвижной состав к ним, много прочего войскового имущества и 5 000 000 руб. денег.
Неудача контратаки противника 7 ноября объясняется тем, что его резервы, направленные из Воткинска, были остановлены нашим полком, который в ночь на 6-е высадился с пароходов у Гольян и в течение ночи форсированным маршем достиг дер. Динтем-Чабья и привлек эти резервы на себя.
Помимо доблести и умения, проявленной в этом бою нашими частями, значительную роль сыграл, как я уже сказал, тот элемент неожиданности, который создался, благодаря введению в заблуждение противника действиями наших частей, к северу от Воткинска. Переброска наших войск от Агрыза и Сарапула прошла совершенно незаметно для противника, быстрое же сосредоточение их дало возможность внести в исполнение плана операции быстроту и решительность, создать солидный армейский резерв и придать, таким образом, прочность боевой линии и, наконец, перейти без остановки от Ижевской операции к Воткинской. Целый ряд фактов подтверждает, что противник никак не ожидал решительного удара с юга. Противник не успел эвакуировать Ижевска, не успел своевременно подтянуть к Ижевску резервы, не успел взорвать знаменитую Ижевскую плотину (что было, как это видно из документов, им задумано и что приостановило бы наше наступление вследствие широкого затопления долины р. Ижа), не успел оттянуть свой правый фланг ближе к Ижевску для лучшего сосредоточения сил, которые оказались оторванными в районе деревень Кырын-бай, Нылга-Житья и Каменный Ключ и добровольно сдались в плен целыми партиями нашим частям» [16].
Заключительный абзац статьи посвящен анализу обстоятельств взятия Воткинского завода, завершившего всю операцию: «Сосредоточение сил с юга от Ижевска противник проглядел настолько, что вплоть до 12-го ноября наши части, взявши Ижевск и наступая на Воткинск, встречали лишь слабое сопротивление и только 12-го противник у Воткинска, по-видимому, сообразил, откуда ему надо ждать решительного удара. Но было уже поздно. Воткинск под ударами наших советских войск пал еще скорее, чем Ижевск и от противника мало помалу очищается весь правый берег Камы. Так закончилась более чем двухмесячная авантюристическая эпопея кулацко-белогвардейского Ижевско-Воткинского восстания» [17].
Анализируемый очерк в целом характеризуется значительной степенью достоверности изложенных фактов, хотя и страдает некоторыми неточностями. Их можно объяснил» тем, что автор, вероятнее всего, не являлся уроженцем мятежного района и включился в описанные события на позднем этапе развития повстанческого движения. Так, в очерке отмечено, восстание началось в сентябре 1918 года. Сами учредиловцы считали датой его начала 7 августа, разместив ее на Боевом знамени Ижевской дивизии [18]. Имеется искажение — названий отдельных населенных пунктов Прикамья: дер. Мишино (правильно — Мишкино); Гальяны (правильно — Гольяны); Старый Бор (правильно — Старков Бор); Ашкур-Чудзя (правильно — Якшур-Шудзя); Гондарево (правильно —Гондырево); Выко-Чудзя (правильно — Вуко-Шудэя); Карын-Бай (правильно — Карынбай); Нылга-Житья (правильно — Нылга-Жикья).
Весьма важен впервые подмеченный состав участников Ижевско-Воткинского восстания. В очерке он определяется как «рабочие и окружное кулачество». И, что характерно, никаких намеков на «эсеровски настроенных рабочих» нет. В то же время данное положение требует обоснования с помощью принципиально новых документов, еще не введенных в научный оборот.
Достаточно доказательным видится и авторский взгляд на повод для восстания — «нежелание подчиниться приказу о мобилизации и стать в ряды защитников Советской власти». Этот тезис находит подтверждение в ряде источников. Так, А.П. Кучкин, заведующий политотделом 2-й Красной армии, вспоминал: «За два часа до окончания работ (иначе ни одного не соберешь) был дан гудок: знак собираться на митинг. У всех ворот были расставлены часовые, не пропускавшие рабочих по домам. Когда ораторы, надрываясь, заканчивали лозунгами свою /172/ речь, в ответ было молчание... Немногие выкрикивали: “Не надо было задерживать чехов! Пусть бы ехали на Дальний Восток — тогда бы не было войны! Сами коммунисты виноваты! Идти брат на брата — не дело это!”... Наши призывы повисли в воздухе... Кажется, только на одном митинге прошла незначительным большинством резолюция о поддержке Советской власти вообще... На других митингах провалилась и эта резолюция... Побитыми собаками оставляли мы Ижевск» [19].
Для автора публикации очевидны «кулацко-белогвардейский» характер и антисоветская направленность Ижевско-Воткинского восстания, вмененные в вину ижевским и воткинским рабочим. Эти определения впоследствии лягут в основу отечественной историографии гражданской войны в России.
Между тем выяснение социологии учредиловского движения не являлось основной целью анализируемого очерка. В центре внимания — военная сторона, показ боевых успехов молодой Красной армии в Урало-Поволжье, формировавшейся в борьбе с многочисленными противниками: чехословаками, «белогвардейцами», рабочими заводов и «кулачеством». Информационную основу этой части статьи, как отмечалось ранее, составили описание штурма Ижевска за подписью Шорина, Гусева и доклад последнего РВС Восточного фронта.
В силу солидной документальной базы очерк достаточно объективно воспроизводит главные боевые события в истории Ижевско-Воткинского восстания. Не вдаваясь в подробности анализа этого аспекта, отметим некоторые актуальные сюжеты. Во-первых, ни в публикации, ни в источниках ни слова не сказано о военно-технических преимуществах Народной армии перед Красной армией. Более того, автор в некоторых случаях даже неявно симпатизирует повстанцам, говоря об их военной доблести: «Восставшие проявили много упорства и энергии, более двух месяцев беспокоя нас и удачно отбиваясь от наседающих со всех сторон красноармейцев» [20]. Поэтому утверждение современного историка Е.Г. Ренёва о том, что «в советской историографии изначально была принята точка зрения о победе Красной армии над превосходящими силами противника» [21], выглядит не вполне обоснованным. Главными причинами успеха штурма мятежного Ижевска автором очерка называются: «окружение противника со всех сторон», «локализация охваченного восстанием района», «постепенное зажимание мятежников в суживающееся кольцо», «концентрация достаточных сил» Красной армии «в этом районе», «скрытная и спешная переброска наших частей и концентрация их под Ижевском», «доблесть и умение наших частей», «внесение быстроты и решительности в исполнение плана операции», «создание солидного армейского резерва», обеспечившего «прочность боевой линии» и переход «без остановки от Ижевской операции к Боткинской». Особое значение придавалось введению в заблуждение противника путем демонстрации наступления против повстанцев с севера и северо-востока (со стороны Воткинского завода) и нанесение главного удара с юга, который «явился для восставших неприятным сюрпризом». Как видим, перечислены почти все классические составляющие военного искусства, которым предстояло овладеть Красной армии в условиях наступления войск адмирала Колчака.
Спорным является вопрос о трофеях, оставшихся от ижевских повстанцев. Так, в «Описании штурма г. Ижевска войсками 2 армии 6—7 ноября 1918 г.» почти слово в слово с очерком отмечается: «Нами захвачены трофеи: 6 орудий, 60 бомбометов, 23 пулемета, несколько тысяч винтовок [еще не приведено в известность] (в очерке фраза опущена. — С.Б., Л.Б.), броневой поезд, 30 исправных локомотивов для узкоколейки, подвижной состав к ним [для широкой колеи подвижного состава мало] (в очерке фраза опущена. — С.Б., Л.Б.), много прочего войскового хозяйства (в очерке вместо «хозяйства» — «имущества». — С.Б., Л.Б.), которое еще не приведено в известность (в очерке фраза после запятой опущена. — С.Б., Л.Б.) и 5 000 000 руб. денег» [22]. В дальнейшем, по мере развития советской историографии, трофеи стали выглядеть более значительными. Так, в книге «Владимир Азин» (1958 г.) коллектива авторов под редакцией сотрудника Удмуртского научно-исследовательского института М.А. Садакова без ссылки на источник утверждалось, что «в освобожденном Ижевске белогвардейцы» помимо всего прочего «оставили 6 самолетов,... 43 пулемета (почти в два раза больше изначального. — С.Б., Л.Б.)» [23]. /173/
Весьма примечательно, что Дмитриев и Куликов в своей монографии, ссылаясь на книгу «Владимир Азин», фактически привели данные по трофеям, содержащиеся в цитируемых источниках, то есть без самолетов и увеличенного числа пулеметов [24].
И все же наиболее яркой, красочной страницей военной истории учредиловского движения в Прикамье до сих пор остается штурм Ижевска Красной армией 6—7 ноября 1918 года. Нельзя сказать, что мятежники ничего не предприняли для восстановления положения. Была как минимум контратака «ударных рот противника», поддержанных «ротами учредиловцев» «с подбадривающими криками и музыкальными инструментами»и. Но можно ли считать ее беспатронной, первой в истории гражданской войны «психической атакой» «отчаявшихся рабочих-белогвардейцев» — на этот счет ни источники, ни раннесоветский очерк, посвященный восстанию, ничего не сообщают. Мифологизация этого сюжета произошла спустя 40 лет со дня подавления повстанческого движения. В книге «Владимир Азин» даны следующие подробности боя: «Чтобы сорвать атаку красных, роты офицерских батальонов поднялись из-за своих укрытий. Над ними взвились знамена. Грянули трубы духовых оркестров. Стройными рядами, печатая шаг, выставив вперед острые жала штыков, шагали навстречу азинцам (бойцам 2-й сводной дивизии начдива В.М. Азина 2-й Красной армии. — С.Б., Л.Б.) офицерские колонны... Белые все ближе и ближе. Слышны их пьяные крики, матерщина. Вот уже видны лица: выкатившиеся от ненависти и страха глаза, черные провалы ртов... Сшиблись... Но дрогнули офицерские батальоны, не выдержали мужицкой всесокрушающей силы...» [26]. Следует заметить, что информационной основой для данного эпизода стали субъективные воспоминания красноармейцев азинской дивизии, существенно дополненные редакционной правкой журналистов и историков.
Факт «психической атаки» под Ижевском признают Дмитриев и Куликов. Однако в определении ее участников авторы проявляют непоследовательность. Если первоисточники и анализируемый очерк оперируют понятиями «противник», «учредиловцы», то последующие издания — «враг», «белогвардейцы», «белые», «офицеры». Сложнее определиться в данном вопросе было Дмитриеву и Куликову. Здесь употребляются такие слова, как «противник», «враг», «белогвардейцы», «ижевские белогвардейцы», «штурмовики», «офицеры», «белоучредиловские мятежники» [27].
Более красочно в монографии «Мятеж в Ижевско-Воткинском районе» описаны детали «психической атаки»: «противник, предупредив атаку красных, сам перешел в наступление. Вдруг тревожно завыла заводская сирена, потом забили колокола Михайловского собора (самого крупного храма в Ижевске. — С.Б., Л.Б.), а затем со стороны противника появились цепи и колонны наступающих. Шли они ровными рядами подбой барабанов и ритмы духовых инструментов, неся впереди красно-зеленые знамена и хоругви. Шеренга за шеренгой ровно и четко, чеканя шаг, приближались батальоны к цели красных, которые на первых порах смотрели на это красивое, одновременно жуткое зрелище с недоумением и нарастающим страхом. Это было как раз то, к чему давно и упорно готовились ижевские белогвардейцы... Да, это была первая психическая атака белых в гражданскую войну» [28].
Разнятся в историографии и прочие детали боя под Ижевском. Выполняя в начале 1919 г. определенный идеологический заказ, автор первого очерка опустил некоторые «неудобные» для военно-политического руководства РСФСР факты взятия Ижевска, в частности — полнейший разгром 2-го Мусульманского полка, вместе с другими частями штурмовавшего мятежный город 6—7 ноября 1918 год а. Однако данный эпизод хорошо освещен в «Описании штурма г. Ижевска...»: «На правом фланге Смоленский полк (в очерке — «один из наших полков», — С.Б., Л.Б.) к 2-м часам сбил противника у Завьялове и обратил его в бегство.
Мусульманский полк задачи не выполнил, а покинув 2 гаубицы, 4 легких орудия, все пулеметы и винтовки, в панике бежал от первых выстрелов противника и докатился до Кичева. Противнику удалось вывезти орудия, а пулеметы направить против наших дестей, действующих в районе Пирогова» (данный фрагмент в очерке отсутствует. — С.Б., Л.Б.)» [29].
Достоверная картина боя под Ижевском еще не создана. Наиболее близко к объективному Изложению военной истории Ижевско-Воткинского восстания подошел Ренёв, хотя /174/ его отдельные суждения либо слишком категоричны, либо не верифицируются иными источниками.
Таким образом, очерк «Бой под Ижевском 6—7 ноября 1918 года», несмотря на недостаток информативных источников и вполне очевидную политическую ориентированность, является первой раннесоветской публикацией, в которой предложены ответы на многие вопросы, определившие содержание историографии Ижевско-Воткинского восстания 1918 года. Его использование в современных исследованиях позволяет преодолеть краеведческо-очерковое и субъективно-идеологическое восприятие и стимулировать научное понимание данного феномена гражданской войны в России.
Примечания
1. История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. М. 1938, с. 217.
2. Ижевско-Воткинский мятеж. В кн.: Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия. М. 1983, С. 224.
3. ДМИТРИЕВ П.Н., КУЛИКОВ К.И. Мятеж в Ижевско-Воткинском районе. Ижевск. 1992, с. 384.
4. ЛАДУХИН В.Н. Ижевско-Воткинская операция 1918. В кн.: Советская историческая энциклопедия. Т. 5. М. 1964, с. 759—760.
5. Гражданская война в СССР- Т. 1, М. 1980, с. 194.
6. ИВАНОВ А. В. Социально-политические аспекты Ижевско-Воткинского восстания в трудах советских историков 1920-30-х годов. — Вестник Удмуртского университета. 2012, выл. 3, с, 47—64; ФЕЛЬДМАН М.А. Ижевско-Воткинское рабочее восстание сквозь призму социальной истории России. — Российская история. 2012, № 3, с. 12—20; ЧУРАКОВ Д.О. Бунтующие пролетарии: Рабочий протест в Советской России (1917—1930-е гг.). М. 2012; ВЕРЕЩАГИН А.С. Ижевско-Воткинское восстание 1918 года: старые проблемы и новые Интерпретации. — Вестник Восточной экономико-юридической гуманитарной академии. 2015, № 2, с. 110-117.
7. РЕНЁВ Е.Г. Красная армия против Ижевского восстания: Осень 1918 года. Ижевск. 2013.
8. ЩУР Г; Бой под Ижевском 6-7 ноября 1918 года. — Военная мысль. 1919, № 1, с. 6-8.
9. Там же, с. 1.
10. К читателям. — Там же. 1919, № 1, с. 2.
11. ЩУР Г. Ук. соч., с. 6.
12. Гражданская война в СССР, т. 1, с. 194.
13. Телеграмма В.И. Ленина И.И. Вацетису о необходимости скорейшего взятия Ижевска и Воткинска от 20 октября 1918 г.— 2 армия в боях за освобождение Прикамья и Приуралья. 1918—1919. Документы. Устинов. 1987, с. 85.
14. ЩУР Г. Ук. соч., с. 6.
15. Там же, с. 6—7.
16. Там же, с. 7—6.
17. Там же.
18. ЕФИМОВ А.Г. Ижевцы и Воткинцы. Борьба с большевиками 1918—1920. М. 2008, с. 374.
19. Цит. по: Урал и Прикамье, ноябрь 1917 — январь 1919. Документы и материалы. В кн.: Исследования Новейшей Русской Истории. Париж. 1982, С. 321, 325.
20. ЩУР Г. Ук. соч., с. 6.
21. РЕНЁВ Е.Г. Ук. соч., с 5..
22. Описание штурма г. Ижевска войсками 2 армии 6-7 ноября 1918 г. В кн.: 2 армия в боях за освобождение Прикамья и Приуралья..., с. 100.
23. Владимир Азин. Ижевск. 1958, с. 48.
24. ДМИТРИЕВ П.Н., КУЛИКОВ К.И. Ук. соч., с. 271, 280.
25. ЩУР Г. Ук. соч., с. 7.
26. Владимир Азин, с. 47,
27. ДМИТРИЕВ П.Н„ КУЛИКОВ К.И. Ук. соч., с. 260-270.
28. Там же, с. 267.
29. Описание штурма г. Ижевска..., с. 100.
Вопросы истории. 2018. №9. С. 167-175.
С.Л. Бехтерев, Л.Н. Бехтерева
В ряду событий гражданской войны в России выделяется феномен Ижевско-Воткинского восстания августа-ноября 1918 года. Это было вооруженное выступление жителей Прикамья, направленное на восстановление в правах распущенного в январе 1918 г. Учредительного /167/ собрания как высшего легального и легитимного общенационального органа государственной власти. В то же время оно считается самым крупным восстанием в России с участием рабочих против режима «диктатуры пролетариата» и стоит в одном ряду с крестьянскими выступлениями 1918—1922 гг., Западно-Сибирским, Кронштадтским и Тамбовским мятежами.
За почти 100-летний период своей истории Ижевско-Воткинское восстание обросло массой мифов, легенд, вымыслов из-за недостатка достоверных источников или их тенденциозной интерпретации представителями отечественной и зарубежной историографии в угоду политической конъюнктуре. Так, в эпоху господства марксистско-ленинской методологии, выраженной в «Кратком курсе истории ВКП(б)» (1938 г,), восстание стало однозначно квалифицироваться как мятеж эсеровски настроенных рабочих на Воткинском и Ижевском заводах [1]. В позднесоветский период в одной из статей энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (1983 г.) «мятеж» определялся как антисоветское выступление в августе-ноябре 1918 г. в Ижевске и Воткинске бывших офицеров, гимназистов, учащихся училищ а оружейных техников и части подпавших под влияние эсеров рабочих, подготовленное белогвардейско-эсеровской организацией «Союз фронтовиков» [2]. Такая же трактовка событий представлена в одном из центральных обобщающих трудов повосстанию — монографии П.Н. Дмитриева и К.И. Куликова «Мятеж в Ижевско-Воткинском районе» (1992 г.) [3].
Не менее мифологизированным сюжетом является военная история учредиловского движения в Прикамье. Яркий ее эпизод — беспатронная «психическая» атака, предпринятая народоармейцами в решающих боях за овладение Ижевским заводом Красной армией 6-7 ноября 1918 года. Под влиянием воспоминаний участников гражданской войны в одной из статей «Советской исторической энциклопедии» (1964 г.) отмечалось, что «ударная группа под командованием В.М. Азина прорвала оборону противника и 7 ноября, отбив впервые предпринятую "психическую" атаку белых, опрокинула их и ворвалась в Ижевск» [4]. До сих пор ходят легенды о якобы многокилометровых фортификационных сооружениях повстанцев. Например, в двухтомной книге «Гражданская война в СССР» (1980 г.) всерьез утверждается, что «белогвардейцы упорно обороняли ижевское направление, создав на нем заранее подготовленную в инженерном отношении оборону, флангами примыкавшую к Волге (удаленность Ижевска от р. Волги составляет несколько сот километров. - С.Б., Л.Б.) и труднопроходимым болотистым местам 1 р. Нылга» [5].
Со второй половины 1990-х гг. происходит пересмотр многих оценочных суждений относительно Ижевско-Воткинского восстания [6]. Для современного периода историографии также характерен отход от некоторых неправдоподобных сюжетов его военной составляющей [7]. Однако, несмотря на относительную изученность темы, наиболее дискуссионными и слабо разработанными проблемами учредиловского движения в Прикамье являются его причины, характер, направленность, содержание, территориальные и хронологические рамки, состав и судьбы участников, соотношение протестного и позитивного аспектов программы, место и роль партийных организаций различной ориентации в эволюции восстания, военно-исторические сюжеты и символика
В связи с вышеизложенным целью настоящей публикации является критический анализ первой в советской историографии публикации, посвященной военно-политическому аспекту Ижевско-Воткинского восстания, позволяющей получить достоверные знания о данном феномене гражданской войны в России. При этом авторы не ставят своей задачей, подробное освещение степени изученности повстанческого движения в Прикамье.
Статья «Бой под Ижевском 6—7 ноября 1918 года» была опубликована в первом номере журнала «Военная мысль» в январе 1919 года [8]. Нельзя сказать, что она не была известна в академических и военных кругах в первые постреволюционные годы. Парадокс заключается в том, что публикация по ряду объективных и субъективных причин оказалась невостребованной, исследователями в позднесоветский период.
Журнал «Военная мысль» являлся органом Революционного Военного Совета (РВС) Восточного фронта Красной армии. Его первый номер вышел в январе 1919 года. По замыслам /168/ редакции и издателя, функции которых выполнял сам РВС, планировалось выпускать два номера журнала в месяц, чтобы «возможно шире, охватить все вопросы, как военные, так и политические, встающие перед нами (Восточным фронтом Красной армии. — С.Б., Л.Б.) в настоящий период Гражданской борьбы». Издание имело девять отделов: военно-научный, политический, снабжения армий, санитарный, военного быта, военного обзора, библиографии и обзора военной литературы, официальный, ответы на запросы читателей. Редакция приглашала работников Красной армии «принять участие в журнале, присылать статьи, как оригинальные, так и материалы, могущие послужить для статей, а также фотографические снимки и зарисовки из жизни фронта, портреты выдающихся политических и военных деятелей и т.п.» [9]. Предполагалась и оплата материалов. Так, оригинальные статьи оценивались в 60 коп. за строку, компиляции — 40 коп., фотографии и рисунки по занимаемому месту из расчета 1 руб. за строку.
В передовой статье «К читателям» редакция журнала изложила свою довольно оригинальную издательскую политику. В частности, отмечалось, что «... журнал будет резко отличаться от всех периодических изданий, выходящих на многочисленных фронтах нашей Республики.
Задачей нашего журнала является учет опыта гражданской войны с точки зрения военного искусства, разработка и освещение проблем военной политики Советского правительства и обсуждение вопросов внутренней организации и быта Красной Армии. Исходя из этого, редакцией журнала приглашены сотрудниками как политические деятели нашей Армии, так и ее командный состав».
Далее редакция обращала внимание читателей на следующее: «мы совершенно отказываемся от статей агитационного содержания. Признавая целиком необходимость коммунистической агитации в войсках, мы тем не менее, полагаем, что эта работа вполне удовлетворительно выполняется газетами армий и дивизий. Смешение же двух типов статей в журнале не привело бы к положительным результатам».
Вместе с тем, редакция журнала особо подчеркивала необходимость взвешенного подхода к материалам статей. «Зато страницы "ВОЕННОЙ МЫСЛИ", отмечалось в передовице, — широко открыты для статей по всем вопросам, касающимся самых различных сторон жизни армий, если их авторы возьмут на себя труд серьезно продумать интересующие их темы.
Программа журнала — создание мощной армии по последнему слову военной науки, способной победоносно бороться с многочисленными врагами нашей Республики.
Точка зрения редакции не будет давить самостоятельную мысль авторов. Серьезная деловая дискуссия всегда способствовала правильному решению вопроса».
В заключительной части передовицы редакция обращалась «к Штабам армий, дивизий, бригад, ко всем Политотделам, ко всем товарищам солдатам и командирам Красной Армии с просьбой о сотрудничестве. Пусть опыт каждого бойца поскорее станет общим достоянием. Со своей стороны, мы будем стараться снабжать читателя доброкачественным материалом военно-политического характера.
Мы хотели бы, чтобы "ВОЕННАЯ МЫСЛЬ" стала другом и товарищем наших работников. Только при этом условии она сможет выполнить громадную и ответственную работу по воспитанию и сплочению нашей возрождающейся военной мощи» [10].
Сам факт того, что первая статья была посвящена анализу боевых действий по захвату мятежного Ижевска, может свидетельствовать об исключительной важности учета итогов и уроков Ижевско-Воткинского восстания для военно-политического руководства не только советского Восточного фронта, но и РСФСР в целом.
Статья действительно претендует на некоторую академичность, выгодно отличаясь от оперативных сводок и агитационных материалов того времени. Ее автор, Г. Щур, (очевидно, псевдоним) был хорошо осведомлен не только о военных деталях, но и о политическом фоне Ижевско-Воткинского восстания. Предположительно, им мог быть один из представителей командного состава 2-й Красной армии Восточного фронта, командарм-2 В.И. Шорин, либо член Революционного военного совета армии С.И. Гусев. Такое мнение основывается на /169/ полном совпадении некоторых фрагментов текстов анализируемой статьи, (опубликована, как уже отмечалось, в январе 1919 г.), описания штурма Ижевска за подписью Шорина и Гусева (датируется позднее 7 ноября 1918 г.) и доклада последнего Революционному Военному Совету Восточного фронта (датируется 12—13 ноября 1918 г.). В пользу их авторства говорит и своеобразный квалификационный критерий, установленный редакцией «Военной мысли» для своих потенциальных сотрудников. Нельзя не отметить и специфические моменты, характеризующие статью. Написанная, что называется, «по горячим следам», она лишь условно называла воинские соединения Красной армии, участвовавшие во взятии Ижевска, скрывая их под №-скими литерами. Это вполне объяснимо, так как в январе 1919 г. 2-я Красная армия Восточного фронта вела ожесточенные бои с отступавшими учредиловцами, а также войсками адмирала A.В. Колчака. Статья иллюстрирована картой расположения «советских» и «белогвардейских» частей накануне штурма Ижевска.
Структурно текст статьи можно разделить на две части, гармонично связанные друг с другом. В первой из них называются причины и дается оценка характеру восстания. В публикации отмечается, что «еще в сентябре месяце на заводах Ижевском и Воткинском и в прилегающем к ним районе вспыхнуло восстание рабочих и окружного кулачества на почве нежелания подчиниться приказу о мобилизации и стать в ряды защитников Советской власти.
Такое шкурническое настроение повело к тому, что против неповинующихся были приняты соответствующие меры воздействия и для ликвидации восстания были выдвинуты необходимые воинские части. Тогда все эти нежелающие воевать в рядах советской армии начали войну против нее и, имея значительное количество оружия, вошли в связь с чехо-белогвардейцами, создав нашей армии новый фронт и оттянув значительные наши силы с важнейших для нас направлений на Урал»".
Вторая, большая по объему часть статьи, посвящена военному аспекту повстаннеского движения в Прикамье. Основываясь на ней, можно выделить два периода в развитии Ижевско-Воткинской операции, явившейся «первой в истории Красной Армии операцией на окружение» [12]. Начальный, «экспедиционный», — с момента восстания до 20 октября 1918 г. (директивы Председателя ВЦИК ЯМ Свердлова и Председателя Совета Народных Комиссаров РСФСР B.И. Ульянова (Ленина) Главнокомандующему всеми вооруженными силами Республики И.И. Вацетису о принятии «самых энергичных мер» к ускорению взятия Ижевского и Воткинского заводов) [13]. Вот как он описан во фрагменте статьи: «Восставшие проявили много упорства и энергии, более двух месяцев беспокоя нас и удачно отбиваясь от наседающих со всех сторон красноармейцев.
Первое время казалось, что подавление восстания не представит для нас больших затруднений и против мятежников были приняты меры экспедиционного характера. Посылались отдельные отряды, получившие задание ликвидировать этот вопрос и навести порядок в захваченном восставшими районе. Но такие экспедиции, каждый раз, оканчивались неудачно; и наши отряды были рассеиваемы противником. Успех окрылял его, восстание охватывало все больший и больший район. Вскоре стало совершенно ясно, что отдельными отрядами подавить восстание невозможно и были приняты меры к окружению противника со всех сторон, локализации охваченного восстанием района и постепенному зажиманию мятежников в суживающееся кольцо. Однако, имевшихся в этом районе наших частей оказалось недостаточно для выполнения такой задачи и явилась необходимость направить сюда несколько новых подков, дабы сразу покончить с Ижевском и тем освободить занятые здесь войска и обеспечить от неприятностей наш тыл» [14].
Второй этап Ижевско-Воткинской операции, «наступательный», характеризуется активизацией и планомерностью действий 2-й и отчасти 3-й Красной армии, Волжской военной флотилии против повстанцев: «В конце октября были двинуты подкрепления и к началу ноября, сконцентрировав достаточные силы в этом районе, войска № армии начали занимать и Ижевск. На 7-е ноября—годовщину октябрьской революции — был назначен штурм города и вынесенных впереди него позиции. /170/
Целым рядом коротких ударов с севера и северо-востока нам удалось обмануть расчеты и ожидания противника, заставить его обратить свое внимание на север и создать элемент той неожиданности, при которой наш главный удар с юга прошел особенно удачно и явился для восставших неприятным сюрпризом.
С конца октября наши части начали усиленно наседать в районе рек Сива и Шаркунь, что к северу от Воткинска, и заняли ряд деревень, приблизившись к Воткинску на 10—12 верст (дер. Мишино, Лиственка, Кленовка и др.) и создав впечатление наших серьезных намерений именно в этом направлении. Противник не учел простой демонстративности наших действий в этом районе и оттянул с юга от Ижевска свои главные силы. Между тем, с первого по пятое ноября скрытно и спешно от Агрыза и Сарапула по железной дороге и водою производилась переброска наших частей и концентрация их под Ижевском.
К 6-му ноября переброска была закончена и части заняли исходное положение, охватывая противника дугой с юга для нанесения главного удара, приблизительно по линии дд. Гальяны — Чепаниха — Девятово — Старый Бор — Лудзи Норья — Верхний Постол и получили приказ начать атаку и ознаменовать праздник 7-го ноября взятием Ижевска — гнезда и оплота белогвардейщины.
За два месяца восстания противник не терял времени даром и принял серьезные меры к укреплению захваченного района и приведению его в возможно более недоступный вид. С этой целью были подготовлены позиции для обеспечения обороны Ижевска с востока, юга и запада. Основная позиция противника представляла из себя довольно солидное сооружение, имевшее местами до 3 линий окопов, обнесенных 2—3 рядами проволоки, хорошо оборудованных и снабженных тяжелыми и легкими блиндажами и землянками для жилья. Расположена она была по линии деревень Ашкур-Чудзя — Завьялово — Гондарево — Пирогово — Сепыч — Выко-Чудзя» [15].
Кульминационным событием наступательного этапа операции стал штурм Ижевска 6—7 ноября 1918 года. Именно этот факт в дальнейшем получил массу искажений, дополнений и был даже назван «психической атакой» повстанцев, якобы первой в истории гражданской войны в России. Однако изначально описание боя выглядело менее красочно: «6 ноября в 6 часов утра из 4-х легких батарей началась артиллерийская подготовка по Завьялову, Пирогову, Кирхнерову. После артиллерийской подготовки части боевой линии, волна за волной, были двинуты в атаку на указанные пункты. Стремительном ударом, несмотря на упорное сопротивление, противник был сбит одновременно со всех этих пунктов и медленно отошел на вторую линию своих окопов. Ввиду наступления темноты атака замерла.
С утра 7 ноября производилась разведка с целью выяснить новую группировку противника; что заняло времени до 12 часов дня. В 12 час. началась артиллерийская подготовка, но противник, предупредив нашу атаку, сам перешел в наступление своими ударными ротами, поддержанными ротами учредиловцев, с подбадривающими криками и музыкальными инструментами. Противнику удалось, несмотря на губительный огонь с нашей стороны, подойти к нашей линии в некоторых пунктах шагов на 50—100. К этому времени наши резервы были подтянуты и части перешли сами в атаку. Завязался рукопашный бой, противник был опрокинут, а остатки его начали отходить в город. В это время броневой наш поезд "Свободная Россия", имея у себя роту железнодорожного батальона, восстановив сожженные мосты, врезался на станцию Ижевск, заставив отступить броневой поезд противника, и открыл огонь по тылу, Остатки противника, уже на самой окраине, оказывали слабое сопротивление. На правом фланге один из наших полков к 2-м часам сбил противника у Завьялова и обратил его в бегство.
На левом фланге другой полк, наступая с боями, выбил противника из ряда деревень, причем у д. Большой Норьи имел серьезный бой.
7 ноября в 17 час. 40 мин. бой затих и в город въехала, не встречая сопротивления, конница, на завод был.введен один наш полк, а остальные части заняли места, указанные приказом. /171/
Нами захвачены трофеи: 6 орудий, 60 бомбометов, 23 пулемета, несколько тысяч винтовок, броневой поезд, 30 исправных локомотивов для узкоколейки, подвижной состав к ним, много прочего войскового имущества и 5 000 000 руб. денег.
Неудача контратаки противника 7 ноября объясняется тем, что его резервы, направленные из Воткинска, были остановлены нашим полком, который в ночь на 6-е высадился с пароходов у Гольян и в течение ночи форсированным маршем достиг дер. Динтем-Чабья и привлек эти резервы на себя.
Помимо доблести и умения, проявленной в этом бою нашими частями, значительную роль сыграл, как я уже сказал, тот элемент неожиданности, который создался, благодаря введению в заблуждение противника действиями наших частей, к северу от Воткинска. Переброска наших войск от Агрыза и Сарапула прошла совершенно незаметно для противника, быстрое же сосредоточение их дало возможность внести в исполнение плана операции быстроту и решительность, создать солидный армейский резерв и придать, таким образом, прочность боевой линии и, наконец, перейти без остановки от Ижевской операции к Воткинской. Целый ряд фактов подтверждает, что противник никак не ожидал решительного удара с юга. Противник не успел эвакуировать Ижевска, не успел своевременно подтянуть к Ижевску резервы, не успел взорвать знаменитую Ижевскую плотину (что было, как это видно из документов, им задумано и что приостановило бы наше наступление вследствие широкого затопления долины р. Ижа), не успел оттянуть свой правый фланг ближе к Ижевску для лучшего сосредоточения сил, которые оказались оторванными в районе деревень Кырын-бай, Нылга-Житья и Каменный Ключ и добровольно сдались в плен целыми партиями нашим частям» [16].
Заключительный абзац статьи посвящен анализу обстоятельств взятия Воткинского завода, завершившего всю операцию: «Сосредоточение сил с юга от Ижевска противник проглядел настолько, что вплоть до 12-го ноября наши части, взявши Ижевск и наступая на Воткинск, встречали лишь слабое сопротивление и только 12-го противник у Воткинска, по-видимому, сообразил, откуда ему надо ждать решительного удара. Но было уже поздно. Воткинск под ударами наших советских войск пал еще скорее, чем Ижевск и от противника мало помалу очищается весь правый берег Камы. Так закончилась более чем двухмесячная авантюристическая эпопея кулацко-белогвардейского Ижевско-Воткинского восстания» [17].
Анализируемый очерк в целом характеризуется значительной степенью достоверности изложенных фактов, хотя и страдает некоторыми неточностями. Их можно объяснил» тем, что автор, вероятнее всего, не являлся уроженцем мятежного района и включился в описанные события на позднем этапе развития повстанческого движения. Так, в очерке отмечено, восстание началось в сентябре 1918 года. Сами учредиловцы считали датой его начала 7 августа, разместив ее на Боевом знамени Ижевской дивизии [18]. Имеется искажение — названий отдельных населенных пунктов Прикамья: дер. Мишино (правильно — Мишкино); Гальяны (правильно — Гольяны); Старый Бор (правильно — Старков Бор); Ашкур-Чудзя (правильно — Якшур-Шудзя); Гондарево (правильно —Гондырево); Выко-Чудзя (правильно — Вуко-Шудэя); Карын-Бай (правильно — Карынбай); Нылга-Житья (правильно — Нылга-Жикья).
Весьма важен впервые подмеченный состав участников Ижевско-Воткинского восстания. В очерке он определяется как «рабочие и окружное кулачество». И, что характерно, никаких намеков на «эсеровски настроенных рабочих» нет. В то же время данное положение требует обоснования с помощью принципиально новых документов, еще не введенных в научный оборот.
Достаточно доказательным видится и авторский взгляд на повод для восстания — «нежелание подчиниться приказу о мобилизации и стать в ряды защитников Советской власти». Этот тезис находит подтверждение в ряде источников. Так, А.П. Кучкин, заведующий политотделом 2-й Красной армии, вспоминал: «За два часа до окончания работ (иначе ни одного не соберешь) был дан гудок: знак собираться на митинг. У всех ворот были расставлены часовые, не пропускавшие рабочих по домам. Когда ораторы, надрываясь, заканчивали лозунгами свою /172/ речь, в ответ было молчание... Немногие выкрикивали: “Не надо было задерживать чехов! Пусть бы ехали на Дальний Восток — тогда бы не было войны! Сами коммунисты виноваты! Идти брат на брата — не дело это!”... Наши призывы повисли в воздухе... Кажется, только на одном митинге прошла незначительным большинством резолюция о поддержке Советской власти вообще... На других митингах провалилась и эта резолюция... Побитыми собаками оставляли мы Ижевск» [19].
Для автора публикации очевидны «кулацко-белогвардейский» характер и антисоветская направленность Ижевско-Воткинского восстания, вмененные в вину ижевским и воткинским рабочим. Эти определения впоследствии лягут в основу отечественной историографии гражданской войны в России.
Между тем выяснение социологии учредиловского движения не являлось основной целью анализируемого очерка. В центре внимания — военная сторона, показ боевых успехов молодой Красной армии в Урало-Поволжье, формировавшейся в борьбе с многочисленными противниками: чехословаками, «белогвардейцами», рабочими заводов и «кулачеством». Информационную основу этой части статьи, как отмечалось ранее, составили описание штурма Ижевска за подписью Шорина, Гусева и доклад последнего РВС Восточного фронта.
В силу солидной документальной базы очерк достаточно объективно воспроизводит главные боевые события в истории Ижевско-Воткинского восстания. Не вдаваясь в подробности анализа этого аспекта, отметим некоторые актуальные сюжеты. Во-первых, ни в публикации, ни в источниках ни слова не сказано о военно-технических преимуществах Народной армии перед Красной армией. Более того, автор в некоторых случаях даже неявно симпатизирует повстанцам, говоря об их военной доблести: «Восставшие проявили много упорства и энергии, более двух месяцев беспокоя нас и удачно отбиваясь от наседающих со всех сторон красноармейцев» [20]. Поэтому утверждение современного историка Е.Г. Ренёва о том, что «в советской историографии изначально была принята точка зрения о победе Красной армии над превосходящими силами противника» [21], выглядит не вполне обоснованным. Главными причинами успеха штурма мятежного Ижевска автором очерка называются: «окружение противника со всех сторон», «локализация охваченного восстанием района», «постепенное зажимание мятежников в суживающееся кольцо», «концентрация достаточных сил» Красной армии «в этом районе», «скрытная и спешная переброска наших частей и концентрация их под Ижевском», «доблесть и умение наших частей», «внесение быстроты и решительности в исполнение плана операции», «создание солидного армейского резерва», обеспечившего «прочность боевой линии» и переход «без остановки от Ижевской операции к Боткинской». Особое значение придавалось введению в заблуждение противника путем демонстрации наступления против повстанцев с севера и северо-востока (со стороны Воткинского завода) и нанесение главного удара с юга, который «явился для восставших неприятным сюрпризом». Как видим, перечислены почти все классические составляющие военного искусства, которым предстояло овладеть Красной армии в условиях наступления войск адмирала Колчака.
Спорным является вопрос о трофеях, оставшихся от ижевских повстанцев. Так, в «Описании штурма г. Ижевска войсками 2 армии 6—7 ноября 1918 г.» почти слово в слово с очерком отмечается: «Нами захвачены трофеи: 6 орудий, 60 бомбометов, 23 пулемета, несколько тысяч винтовок [еще не приведено в известность] (в очерке фраза опущена. — С.Б., Л.Б.), броневой поезд, 30 исправных локомотивов для узкоколейки, подвижной состав к ним [для широкой колеи подвижного состава мало] (в очерке фраза опущена. — С.Б., Л.Б.), много прочего войскового хозяйства (в очерке вместо «хозяйства» — «имущества». — С.Б., Л.Б.), которое еще не приведено в известность (в очерке фраза после запятой опущена. — С.Б., Л.Б.) и 5 000 000 руб. денег» [22]. В дальнейшем, по мере развития советской историографии, трофеи стали выглядеть более значительными. Так, в книге «Владимир Азин» (1958 г.) коллектива авторов под редакцией сотрудника Удмуртского научно-исследовательского института М.А. Садакова без ссылки на источник утверждалось, что «в освобожденном Ижевске белогвардейцы» помимо всего прочего «оставили 6 самолетов,... 43 пулемета (почти в два раза больше изначального. — С.Б., Л.Б.)» [23]. /173/
Весьма примечательно, что Дмитриев и Куликов в своей монографии, ссылаясь на книгу «Владимир Азин», фактически привели данные по трофеям, содержащиеся в цитируемых источниках, то есть без самолетов и увеличенного числа пулеметов [24].
И все же наиболее яркой, красочной страницей военной истории учредиловского движения в Прикамье до сих пор остается штурм Ижевска Красной армией 6—7 ноября 1918 года. Нельзя сказать, что мятежники ничего не предприняли для восстановления положения. Была как минимум контратака «ударных рот противника», поддержанных «ротами учредиловцев» «с подбадривающими криками и музыкальными инструментами»и. Но можно ли считать ее беспатронной, первой в истории гражданской войны «психической атакой» «отчаявшихся рабочих-белогвардейцев» — на этот счет ни источники, ни раннесоветский очерк, посвященный восстанию, ничего не сообщают. Мифологизация этого сюжета произошла спустя 40 лет со дня подавления повстанческого движения. В книге «Владимир Азин» даны следующие подробности боя: «Чтобы сорвать атаку красных, роты офицерских батальонов поднялись из-за своих укрытий. Над ними взвились знамена. Грянули трубы духовых оркестров. Стройными рядами, печатая шаг, выставив вперед острые жала штыков, шагали навстречу азинцам (бойцам 2-й сводной дивизии начдива В.М. Азина 2-й Красной армии. — С.Б., Л.Б.) офицерские колонны... Белые все ближе и ближе. Слышны их пьяные крики, матерщина. Вот уже видны лица: выкатившиеся от ненависти и страха глаза, черные провалы ртов... Сшиблись... Но дрогнули офицерские батальоны, не выдержали мужицкой всесокрушающей силы...» [26]. Следует заметить, что информационной основой для данного эпизода стали субъективные воспоминания красноармейцев азинской дивизии, существенно дополненные редакционной правкой журналистов и историков.
Факт «психической атаки» под Ижевском признают Дмитриев и Куликов. Однако в определении ее участников авторы проявляют непоследовательность. Если первоисточники и анализируемый очерк оперируют понятиями «противник», «учредиловцы», то последующие издания — «враг», «белогвардейцы», «белые», «офицеры». Сложнее определиться в данном вопросе было Дмитриеву и Куликову. Здесь употребляются такие слова, как «противник», «враг», «белогвардейцы», «ижевские белогвардейцы», «штурмовики», «офицеры», «белоучредиловские мятежники» [27].
Более красочно в монографии «Мятеж в Ижевско-Воткинском районе» описаны детали «психической атаки»: «противник, предупредив атаку красных, сам перешел в наступление. Вдруг тревожно завыла заводская сирена, потом забили колокола Михайловского собора (самого крупного храма в Ижевске. — С.Б., Л.Б.), а затем со стороны противника появились цепи и колонны наступающих. Шли они ровными рядами подбой барабанов и ритмы духовых инструментов, неся впереди красно-зеленые знамена и хоругви. Шеренга за шеренгой ровно и четко, чеканя шаг, приближались батальоны к цели красных, которые на первых порах смотрели на это красивое, одновременно жуткое зрелище с недоумением и нарастающим страхом. Это было как раз то, к чему давно и упорно готовились ижевские белогвардейцы... Да, это была первая психическая атака белых в гражданскую войну» [28].
Разнятся в историографии и прочие детали боя под Ижевском. Выполняя в начале 1919 г. определенный идеологический заказ, автор первого очерка опустил некоторые «неудобные» для военно-политического руководства РСФСР факты взятия Ижевска, в частности — полнейший разгром 2-го Мусульманского полка, вместе с другими частями штурмовавшего мятежный город 6—7 ноября 1918 год а. Однако данный эпизод хорошо освещен в «Описании штурма г. Ижевска...»: «На правом фланге Смоленский полк (в очерке — «один из наших полков», — С.Б., Л.Б.) к 2-м часам сбил противника у Завьялове и обратил его в бегство.
Мусульманский полк задачи не выполнил, а покинув 2 гаубицы, 4 легких орудия, все пулеметы и винтовки, в панике бежал от первых выстрелов противника и докатился до Кичева. Противнику удалось вывезти орудия, а пулеметы направить против наших дестей, действующих в районе Пирогова» (данный фрагмент в очерке отсутствует. — С.Б., Л.Б.)» [29].
Достоверная картина боя под Ижевском еще не создана. Наиболее близко к объективному Изложению военной истории Ижевско-Воткинского восстания подошел Ренёв, хотя /174/ его отдельные суждения либо слишком категоричны, либо не верифицируются иными источниками.
Таким образом, очерк «Бой под Ижевском 6—7 ноября 1918 года», несмотря на недостаток информативных источников и вполне очевидную политическую ориентированность, является первой раннесоветской публикацией, в которой предложены ответы на многие вопросы, определившие содержание историографии Ижевско-Воткинского восстания 1918 года. Его использование в современных исследованиях позволяет преодолеть краеведческо-очерковое и субъективно-идеологическое восприятие и стимулировать научное понимание данного феномена гражданской войны в России.
Примечания
1. История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. М. 1938, с. 217.
2. Ижевско-Воткинский мятеж. В кн.: Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия. М. 1983, С. 224.
3. ДМИТРИЕВ П.Н., КУЛИКОВ К.И. Мятеж в Ижевско-Воткинском районе. Ижевск. 1992, с. 384.
4. ЛАДУХИН В.Н. Ижевско-Воткинская операция 1918. В кн.: Советская историческая энциклопедия. Т. 5. М. 1964, с. 759—760.
5. Гражданская война в СССР- Т. 1, М. 1980, с. 194.
6. ИВАНОВ А. В. Социально-политические аспекты Ижевско-Воткинского восстания в трудах советских историков 1920-30-х годов. — Вестник Удмуртского университета. 2012, выл. 3, с, 47—64; ФЕЛЬДМАН М.А. Ижевско-Воткинское рабочее восстание сквозь призму социальной истории России. — Российская история. 2012, № 3, с. 12—20; ЧУРАКОВ Д.О. Бунтующие пролетарии: Рабочий протест в Советской России (1917—1930-е гг.). М. 2012; ВЕРЕЩАГИН А.С. Ижевско-Воткинское восстание 1918 года: старые проблемы и новые Интерпретации. — Вестник Восточной экономико-юридической гуманитарной академии. 2015, № 2, с. 110-117.
7. РЕНЁВ Е.Г. Красная армия против Ижевского восстания: Осень 1918 года. Ижевск. 2013.
8. ЩУР Г; Бой под Ижевском 6-7 ноября 1918 года. — Военная мысль. 1919, № 1, с. 6-8.
9. Там же, с. 1.
10. К читателям. — Там же. 1919, № 1, с. 2.
11. ЩУР Г. Ук. соч., с. 6.
12. Гражданская война в СССР, т. 1, с. 194.
13. Телеграмма В.И. Ленина И.И. Вацетису о необходимости скорейшего взятия Ижевска и Воткинска от 20 октября 1918 г.— 2 армия в боях за освобождение Прикамья и Приуралья. 1918—1919. Документы. Устинов. 1987, с. 85.
14. ЩУР Г. Ук. соч., с. 6.
15. Там же, с. 6—7.
16. Там же, с. 7—6.
17. Там же.
18. ЕФИМОВ А.Г. Ижевцы и Воткинцы. Борьба с большевиками 1918—1920. М. 2008, с. 374.
19. Цит. по: Урал и Прикамье, ноябрь 1917 — январь 1919. Документы и материалы. В кн.: Исследования Новейшей Русской Истории. Париж. 1982, С. 321, 325.
20. ЩУР Г. Ук. соч., с. 6.
21. РЕНЁВ Е.Г. Ук. соч., с 5..
22. Описание штурма г. Ижевска войсками 2 армии 6-7 ноября 1918 г. В кн.: 2 армия в боях за освобождение Прикамья и Приуралья..., с. 100.
23. Владимир Азин. Ижевск. 1958, с. 48.
24. ДМИТРИЕВ П.Н., КУЛИКОВ К.И. Ук. соч., с. 271, 280.
25. ЩУР Г. Ук. соч., с. 7.
26. Владимир Азин, с. 47,
27. ДМИТРИЕВ П.Н„ КУЛИКОВ К.И. Ук. соч., с. 260-270.
28. Там же, с. 267.
29. Описание штурма г. Ижевска..., с. 100.
Вопросы истории. 2018. №9. С. 167-175.