Прошение Пермской уездной продовольственной управы к Пермскому губернскому комиссару Временного правительства Б. А. Турчевичу о посылке отряда солдат для сопровождения члена управы при изъятии хлеба у сельских обществ
г. Пермь 11 сентября 1917 г.
Создавшееся в последнее время критическое положение в Пермском уезде в деле снабжения неимущего населения (заводского и безземельного) хлебными продуктами, побуждает уездную продовольственную управу немедленно приступить к принудительному отчуждению хлебных запасов из общественных хлебозапасных магазинов при помощи вооруженной силы. Так как на все старания управы добиться добровольного изъятия хлеба из магазинов население отнеслось враждебно, и по поступаемым в управу общественным приговорам можно судить, что при изъятии хлебов из магазинов могут быть проявлены местным населением насилия.
Командируя сего числа для назначенной цели в Сергинскую, Троицкую и др[угие] волости члена нашей управы Лядова, уездная продовольственная управа имеет честь покорнейше просить — прислать в наше распоряжение сегодня же, не позднее 11 час[ов] дня, партию вооруженных солдат, всего в количестве не менее 20 человек, для откомандирования их с Лядовым для оказания ему содействия.
О последующем управа просит ее уведомить.
Председатель Управы
ГАПО. Ф. 167. Оп. 1. Д. 18. Л. 117—117 об. Подлинник. Машинопись.
Рапорт помощника Кунгурского уездного комиссара Временного правительства Н. В. Овчинникова Пермскому губернскому комиссару Временного правительства Б. А. Турчевичу о тяжелом положении с продовольственной переписью в Кунгурском уезде в связи с событиями в селе Сухая Речка
г. Кунгур 26 сентября 1917 г.
Дело с продовольственной переписью в Кунгурском уезде начинает принимать серьезный оборот. [...]
22-го сего сентября был командирован в Тихоновскую волость член уездной продовольственной управы солдат Сырников с солдатом-переписчиком. [...] Сначала некоторые жители села, человек двадцать, дали перепись. Но потом, подстрекаемые солдатами-дезертира- ми, а также двумя бывшими старшинами села поголовно и решительно от переписи отказались. «Что вы делаете,— говорили им подстрекатели,— ведь с переписью продовольственная управа вас закабалит, заставит вас, землепашцев, свой собственный хлеб получать в очередь, как в городах. Не давайтесь, к черту гоните их в шею отсюда, тунеядцев». Такие речи наэлектризовали толпу. Все село — и бабы, и мужики, и маленькие ребята вооружились палками и решительно заявили, что перепись не дадут, арестовать кого-либо не позволят. В помощь члену управы я по его просьбе выслал 17 человек солдат и начальника милиции. При попытке арестовать зачинщиков разъяренная толпа бросилась на члена продовольственной управы, причем кто-то ударил его, сбив с его головы фуражку, и заявила солдатам: «Вы что [хотите в] своих отцов стрелять?». Впереди толпы были выстроены дети. «Оденьте сначала наших голышей, а потом дадим вам перепись, а то нам, крестьянам, ничего не дают — ни мануфактуры, ни железа, а с нас хлеб хотят взять». На все просьбы и увещевания толпа отвечала криком. Попытка добиться результатов в этот день была прекращена. Я, по соглашению с комиссаром, выслал в помощь еще солдат, но не 80 человек, как это было указано в телеграмме, а только 55 человек под командой офицера. Отряду я дал определенную инструкцию, [а] именно: первым долгом постараться еще воздействовать добрым словом и, в случае упорного их нежелания, арестовать главных зачинщиков, которые указаны начальником милиции, препроводить их в Кунгур, причем постараться не употреблять оружия, а как- нибудь обойтись без него. Отряд выступил в 3 часа дня 24 сентября. Прибыв в Сухую Речку и соединившись с солдатами, которые уже там были, отряд, ввиду позднего времени, решил расположиться на ночлег. Начальник милиции, член управы и офицер решили поместить солдат для ночевки в школе, дабы тем самым их изолировать от крестьян. Но солдаты решительно воспротивились этому. «Зачем мы пойдем в школу, когда крестьяне зовут нас к себе и обещают угостить, чем Бог послал?». Несмотря на все усилия, солдат нельзя было убедить в противном, и они отправились ночевать в село. Само собой разумеется, что крестьяне их приняли хорошо и угостили, некоторые даже кумышкой, так что наутро солдаты принимать какие-либо репрессивные меры, вроде ареста, против своих гостеприимных хозяев отказались. К великому огорчению переписчиков и радости жителей Сухой Речки отряду при криках толпы: «Ага, тоже ничего не сделали с нами, ура, ребята,— бись!» — пришлось отступить в Кунгур без результата.
Положение вещей начинает быть очень серьезным. Волнение из Сухой Речки начинает распространяться на другие ближайшие деревни. [...]
Мы с комиссаром решили 25 сентября устроить объединенное собрание гарнизонного комитета, Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и уездной продовольственной управы для выработки необходимых мер против начинающегося мятежа в Сухой Речке. [...] Вечером в 7 часов действительно началось собрание. Сначала я подробно доложил собранию обстоятельства дела и просил высказаться по поводу мер, которые нужно употребить для ликвидации сухоречкинского дела, сам же, со своей стороны, предлагал немедленно образовать из представителей гарнизонного комитета [и] Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов комиссию — человек 40, каждый член которой должен пригласить по одному, хорошо [ему] известному солдату. Образованная таким образом из надежных людей комиссия, 26-го днем должна получить необходимые сведения от меня и начальника милиции, [затем] двинется в Сухую Речку и сначала попытавшись там [убедить крестьян] добрым словом, [только] потом, в случае неуспеха, [должна] арестовать главных зачинщиков и препроводить их в Кунгур. Начались прения. Вначале, как будто бы все ораторы согласились с предложенной мной комиссией. Но вот выступило несколько ораторов, которые с [обсуждения] события в Сухой Речке перешли к обсуждению общепродовольственных и общеполитических вопросов. [Они говорили:] «Вся власть Советам, сейчас же — строгий контроль над промышленностью, а потом уже — введение хлебной монополии, а то все только стараются крестьян придавить, а буржуи, имеющие много всевозможных запасов, остаются целы». [...] В конце концов, присутствующие в моем предложении послать в Сухую Речку комиссию увидели не более не менее как [только] желание придавить крестьян, и поэтому членами гарнизонного комитета было внесено второе предложение, [а] именно: вместо комиссии послать только трех делегатов, по преимуществу из людей, бывших на фронте, которые побеседуют с крестьянами и они согласятся на перепись. [...]
Когда поставили на голосование два предложения, то большинством голосов прошло второе, несмотря на решительную и энергичную поддержку моего проекта представителями крестьянского Совета и некоторыми членами Совета рабочих и солдатских депутатов. Таким образом, решено, что выбранные делегаты 26-го числа поедут в Сухую Речку и там постараются воздействовать не крестьян словом убеждения. [...]
За уездного комиссара Овчинников
ГАПО. Ф. 167. Оп. 2. Д. 38. Л. 25—26 об. Подлинник. Машинопись.
№110
Рапорт помощника Кунгурского уездного комиссара Временного правительства Н. В. Овчинникова Пермскому губернскому комиссару Временного правительства Б. А. Турчевичу о событиях в селе Сухая Речка и Рождественской волости
г. Кунгур 29 сентября 1917 г.
В дополнение к сообщенному Вами ранее об упорном противодействии жителей села Сухой Речки хлебной переписи сообщаю. 26-го сентября ко мне явились 3 делегата-фронтовика, командированные гарнизонным комитетом и Советом в Сухую Речку. Я дал соответствующие указания и инструкции, после чего они отправились, причем высказывали уверенность в том, что им удастся мирным путем уговорить крестьян. Вечером они вернулись обратно и, как оказалось, их надежды совершенно не оправдались. Целых 4 часа они убеждали крестьян и ничего, кроме ругани, в ответ не получили. Между прочим, по словам крестьян, один из их однодеревенцев 1 — солдат — распространил слух, что будто бы продовольственные комитеты получили из Германии 3 миллиарда рублей взятки для того, чтобы уморить жителей с голоду. Об этом [рейде] солдат производится расследование. 27-го сего сентября на собрании гарнизонного комитета делегаты подробно доложили о своей поездке, причем решительно настаивали на принятии самых энергичных мер, вполне соглашаясь в этом со мною. Я предложил собранию опять свой проект, который предлагал и в Совете. После продолжительного обсуждения комитет, наконец, со мной согласился и решил образовать отряд из 80 человек из надежных солдат, который и послал 28-го утром в Сухую Речку. Но 28-го отряд не выступил, т. к. им были получены сведения из полка, что будто бы некоторые роты грозят, в случае выступления отряда, расправиться с ним, так как будто бы солдаты не имеют никакого права идти на крестьян. Ввиду этого гарнизонный комитет решил дело пока отложить, а устроить ротные митинги, где объяснил солдатам значение переписи.
28-го сентября мной был составлен из специально для этого предназначенных солдат отряд в 80 человек, которым я подробно объяснил значение переписи и дал соответствующую инструкцию. Отряд был разбит на 9 отдельных групп, которые были отправлены в распоряжение уездной продовольственной управы для отправления по волостям, в которых перепись встречает противодействие. Передовой, в смысле противодействия, оказалась Рождественская волость, где из 25 обществ против переписи — 9. Туда направлено 3 отряда солдат. В других волостях противодействие переписи замечается или отдельными лицами или даже деревнями, а в некоторых волостях даже обществами, но, во всяком случае, положение там несколько лучше, чем в Рождественской волости и в Сухой Речке.
За уездного комиссара, помощник Овчинников
ГАПО. Ф. 167. Оп. 2. Д. 38. Л. 30—31. Подлинник. Машинопись.
№ 111
Рапорт Кунгурского уездного комиссара Временного правительства И. А. Гиренко
Пермскому губернскому комиссару Временного правительства Б. А. Турчевичу о событиях в селе Сухая Речка
г. Кунгур 5 октября 1917 г.
В дополнение к сообщенному уже ранее о событиях в с. Сухая Речка Тихоновской волости Кунгурского уезда сообщаю.
Ввиду того, что все попытки, которые предпринимались с целью заставить жителей Сухой Речки произвести перепись кончились неудачей, то 3-го сего сентября я решил сам выступить с отрядом в 70 человек солдат, чтобы окончательно, так или иначе, разрешить этот вопрос. [...]
Крестьяне, узнав, что приехал комиссар, начали собираться. «Зачем ты приехал, мы не признаем ни Временное правительство, ни комиссара, потому что они за продовольственную управу, а ее нам не нужно. Переписи мы производить не желаем и не дадим, чтобы ты с нами не делал»,— говорили они. Я долго и горячо им объяснял цель нашего приезда, необходимость переписи и тому подобное. Возбуждение толпы росло. «Если вы не доверяете переписчикам и продовольственной управе, то я сам могу вместе с вами пойти сейчас описать хлебные запасы»,— предложил я. «Ничего мы тебе не дадим»,— крикнул один из них, Иван Емельянович Овчинников. «Идите все по домам, заприте все на замки, берите с собой вилы, палки и идите сюда, мы тогда поговорим с ними»,— [крикнул он односельчанам]. Толпа, возбужденная его словами, разделилась на кучки, часть [ее] ушла по домам. [...] Ко мне подскочила старуха Котегова: «Уходи, с[укин] с[ын], а то я тебе прямо палкой твою башку расшибу»,— и замахнулась на меня палкой. К счастью, я успел захватить палку рукой, а то бы она серьезно могла ушибить мне голову. К Котеговой подскочили мужики с явным намерением помочь ей. Из толпы посыпался град камней, которым был ушиблен один солдат. Видя положение безвыходным, солдаты дали залп вверх. Толпа моментально рассеялась. Стало тихо. Я приказал арестовать главных зачинщиков, в числе четырех человек, и начал производить перепись. [...] Нам удалось произвести перепись в 50-ти дворах, остальные 15 дворов были, как уже выше было указано, совершенно закрыты. [...] Арестованных препроводили в Кунгур на предмет привлечения к законной ответственности. Дознание по сему делу производится уездной милицией.
Уездный комиссар, прапорщик Гиренко
ГАПО. Ф. 167. Оп. 2. Д. 38. Л. 32—32 об. Подлинник. Машинопись.
1917 год в Пермской губернии: Сборник документов / Составители: А.В.Бушмаков, В.Г.Федотов, Я.В.Солдатенко. — Пермь, издательство «Пушка», 2007. С. 131-135.