Вначале - дела военные.
На фронте
…17-го сентября тов. Мухин возвратился из командировки.
На фронте с тов. Мухиным, между прочим, случилось недоразумение, едва не кончившееся для него трагедией. Несмотря на все удостоверения и мандаты, Мухин был задержан кем-то из советских руководителей по подозрению в шпионаже со стороны белогвардейцев. Несколько дней сидел под страхом разстрела. Отпустили только после подробнаго и неоднократнаго наведения справок.
Несмотря на "недоразумение", тов. Мухину удалось выяснить общую картину фронтовой жизни.
Настроение красноармейских частей твердое и решительное. Особенно среди петроградских рабочих. Дисциплина укрепляется, хотя все еще есть существенные дефекты, тем не менее прежней распущенности нет и в помине. В бой идут хорошо. Командный состав, по большей части из прежних офицеров – на высоте своего призвания. Многие из них уже заслужили к себе со стороны рядовых красноармейцев полное доверие и уважение. Приказания исполняются. Многие из офицеров геройски дрались во главе своих частей. Большинство и считает себя безпартийными, но к делу относятся безусловно добросовестно и честно. Между прочим, тов. My хин передает следующий случай с тов. Троцким, На одном из пароходов тов. Троцкий решил проверить караул. При входе он, однако, был остановлен часовым. Троцкий показал удостоверение. К удостоверению не была приложена фотографическая карточка. Он не был пропущен /26/ только после того, как один из ответственных работников, лично знакомый часовому, удостоверил Троцкаго, ему дали пропуск.
Во всей фронтовой полосе довольно свободно распространяются самарския газеты. К нам часто переходят перебежчики. В общем не трудно узнать, что делается в рядах противника. Чехо-словаков почти нигде не видно. Против нас белогвардейцы и призывники. Чехо-словаки всюду несут только гарнизонную службу, а чехо-словацкие офицеры занимают наиболее ответственные посты. Разумеется, призывники идут в бой только под страхом жесточайших репрессий. Мобилизация проходит крайне неуспешно. Рабочие и крестьяне не являются. Настроение среди рабочих в Самаре и в других городах, занятых чехословаками, явно большевистское. Деревенская беднота на стороне советов. Белогвардейцы уверяют мобилизованных, что против них на стороне Советской власти дерутся исключительно немцы. Были случаи, когда пленные и перебежчики, видя русских рабочих, спрашивали: "а где же у вас немцы?" Сочувствие широких масс безусловно на стороне Советской власти. Из последних газет от 23-24 августа видно, что между Самарским правительством и Сибирским ведется тайная борьба, причем Сибирское правительство старается отделиться от Самарскаго, как более правое и ставшее на путь Краснова и Скоропадскаго.
А. В.
1918, 19 сентября
А. К. Воронский. Сборник статей, опубликованных в газете "Рабочий край". 1918 - 1920 гг. Москва, РуПаб+2010. С. 26-27
В ОСЕННИЕ ДНИ.
"Вступлению советских войск в Самару предшествовало возстание самарских рабочих." (Из газет).
I.
Осенний листопад. Тихий солнечный день. Прозрачен и чист воздух. На окраинах города – кучи сухих желтых листьев. Прян и чуть-чуть опьяняющ их аромат.
Сумрачно задумчивы, молчаливы и угрюмы эти люди в запачканных маслом и пылью куртках и рубашках. Спешат на обед. Идут молча, изредка перекидываясь короткими фразами.
Тихо. Благословенны небеса и тихая молитва складывается в сердце, без слов, неясная, но родная и понятная.
... Откуда то издали доносится глухой, рокочущий Он идет откуда-то снизу, как будто из псщ земли. Люди поднимают голову и напряженно прислушиваются.
Глухой раскат повторяется. Еще и еще. Кое-кто останавливается, другие продолжают итти, но у всех в глазах умиляется что-то общее, упорное, известное только им одним, идущим по этой окраиной улице.
Раскаты повторяются. Надежду и ожидание и скры-/55/- тую глубоко затаенную радость будят они в этих людях. И еще что-то опасное для других, неведомых, но близких, невидных врагов.
Они долетают до них, как далекие приветы от приветствующихся друзей, как сигналы и призывы, как подъемный набат, повелительно и грозно.
II.
Шумная улица, залитая солнцем осенняго дня. Она полна человеческим потоком. Мелькают дамские шляпки, весело смеются гимназисты, там и сям вкраплены серыя шинели, проносятся экипажи, звонит без конца трамвай, гудят автомобили.
... Далекие глухие раскаты, каждый из них будит тревогу в человеческом потоке.
Может быть, обман слуха? Но нет, раскаты следуют один за другям неумолимые и безпощадные, все также однообразно деловито двигается человеческий поток, но в нем уже нет единой общей жизни. Каждый удар порывает невидимый нити воображения и мысли, связующия людей. Поток разсыпается, раздробляется незримо, оставаясь прежним по виду.
Бум! Бум! Это идет суровый и неотвратимый рок. Бум! Бум! Солнечный день посылает свои предостережения толпе.
Бум! Бум! Все отчетливее и яснее раскаты. Это приговор и возмездие, это – страх и безнадежность, это – месть и неизвестность, от которой хочется все бросить и уйти.
Бум! Бум! Враг еще там, он еще не переступил заповедной черты.
Но кто знает? Может быть, он уже здесь? Не скрывается ли он среди этих каменных стен, готовый броситься /56/ со всех сторон?
Кто знает, кто может сказать?
Бум! Бум! Зловещи эти удары и они кого-то зовут и кому-то грозят.
... Где-то затоковал пулемет. Нурмин.
1918, 17 октября
А. К. Воронский. Сборник статей, опубликованных в газете "Рабочий край". 1918 - 1920 гг. Москва, РуПаб+2010. С. 55-57
Токующий пулемет... Можно было написать - "воркующий". Как лирично, господи...
СРЕДИ БЕЛОГВАРДЕЙЦЕВ.
(Из личных впечатлений).
Возвратившийся из Сибири народный учитель Соловьев передал нам следующее об общем положении дел в царстве чехо-словаков и белогвардейцев. Политическая жизнь полна скрытой и открытой борьбы из-за власти. Кадеты и более правые группы борятся с эсерами и меньшевиками. Настроение в руководящих кругах в связи с расползающейся "честной" коалицией и с успехами советских войск подавленное. Надеются, главным образом, на союзников; но и здесь дело, по-видимому, обстоит не совсем благополучно. О союзниках говорят давно. Был даже не так давно опубликован приказ по железно-дорожным линиям об очистке пути для пропуска союзных эшелонов, но до сих пор их нигде /65/ не видно.
Борьбу с Советской Россией сибирские "демократические" правители изображают, как борьбу с германскими войсками. Утверждают, что отдельныя красноармейские части заставляют сражаться, разставляя сзади пулеметы и безпощадно разстреливая отстающих. Разумеется, эта ложь в конце концов разсеивается и ответом является повальное дезертирство из рядов, так называемой народной армии. Мобилизуемые разбегаются. Об этом открыто говорят офицеры и командный состав белогвардейцев. При помощи старых казаков сибирское правительство безпощадно расправляется с трудящимися массами, при чем в деревнях зверски порют крестьян, не желающих выдавать дезертиров. Среди казаков тоже самая острая борьба между молодыми и стариками.
Дезертирству способствует не только отсутствие в среде трудящихся смысла и цели войны, но и экономические затруднения и, главным образом, отсутствие одежды. В то время как чехо-словаки всюду щегольски одеты, мобилизуемые крестьяне и рабочие сплошь и рядом не получают самых необходимых вещей.
Из-под Самары белые бежали в панике. Сначала впереди всех бежали чехо-словацкия части, затем мобилизованные. Настроение в "Народной Армии" – плохое. Нет спайки, внутренней выдержки, нет единаго, общаго духа. Но бросается в глаза, когда от белых попадаешь в среду Советских войск, где недостаток внешней дисциплины заменяется с избытком общим подъемом. Сильное впечатление на самарских жителей произвело вступление красной армии в Самару. В огромных папахах с красными кистями, свешивающимися на бок с головных уборов, ряды красных батальонов твердо и решительно за-/66/-полнили улицы Самары.
Белые усиленно распространяют среди населения всякие разсказы об ужасах и зверствах, которыя якобы чинят красноармейцы. Они утверждают, что в занятых местах красная армия истребляет даже детей и безпощадно отбирает все у населения в том числе и у бедняков.
А. В.
1918, 24 октября
А. К. Воронский. Сборник статей, опубликованных в газете "Рабочий край". 1918 - 1920 гг. Москва, РуПаб+2010. С. 65-67
И напоследок - Воронский тоже читал беляцкую прессу. И ему не понравилось!
ИЗ БЕЛОГВАРДЕЙСКИХ ГАЗЕТ
Недавно их газеты были полны ликования и… непомерной лжи. /175/
Относительно лжи, они не скупились. О, совсем не скупились.
Вот передовица, написанная по случаю взятия Юденичем Петрограда ("Донские Ведомости" от 20 декабря).
"Петроград пал. Доблестные войска генерала Юденича, вернули русским их северную столицу. Два года издыхалась она в тисках комиссаров. Душили русскую национальную мысль, с корнем вытравляли чувство патриотизма. Десятки тысяч расстрелянных – жуткий, кровавый пример".
Захлебываясь от лжи те же "Донские Ведомости" приводят следующую речь, якобы сказанную товарищем Лениным.
Теперь, как сообщают газеты, в секретном заседании центрального комитета коммунистов Ленин в своем докладе заявил: – "Остаются два выхода: первый – глупо, но красиво умереть, даже с музыкой. Однако, предоставим это политическим мальчикам; второй – сдать власть. Я предлагаю второй выход. Надо учесть момент. У нас есть остатки золота, станки и броневики. Вышвырнув ненужных людей, мы уйдем со всем этим в подполье. Вероятнее всего власть возьмет буржуазия и военные круги, но придет момент и большевики выйдут из подполья и, не повторяя ошибок, поведут дело по-иному".
Они уже готовы залить Советскую Россию морем крови. Некто К. Острогожский пишет:
"Взятие Москвы вовсе не обозначает конца большевизма.
Остается еще подполье. И вот в этом подполье необходима самая безпощадная, самая жестокая расправа с упомянутыми людьми.
Пока большевизм живет, хотя бы в подполье – нет и /176/ не может быть великой, могучей, славной и грозной России.
Не может воскресающая Россия жить под вечным страхом, что из какого-нибудь вонючего интернационального подполья снова выползет большевистская гадина и попытается ее ужалить."
А вот рассказ о социализации детей, которую большевики, якобы проводили в Туле:
"Социализация осуществляется по детально разработанному плану, при чем реквизиции и социализации подлежат преимущественно дети буржуазных семейств школьного возраста, т. е. от 9 до 10 лет.
В заранее об'явленный день началось это своего ряда избиение младенцев. Специальные комиссары обходили дома и отбирали детей у их родителей.
Тщетна всякая попытка передать словами те ужасные, кошмарные переживания, которые выпали на долю матерей и отцов, матерей – в особенности. В большинстве случаев детей силою вырывали из рук обезумевших женщин. Силою, с присовокуплением насмешек, дьявольского издевательства..."
B заключение да будет позволено привести образцы белогвардейской поэзии. Воспевается, конечно, Дон и... кадетский корпус:
Много в грозной борьбе он напряг своих сил,
Чтоб воскресла бы снова Россия.
И на русской земле только Дона сыны
Сохранили свой корпус кадетский,
Как надежный залог уже близкой весны
И как вызов коммуне советской.
Разгорись же скорей, о, спасенья заря, /177/
Помоги нам в борьбе с темнотою,
И тебя корпус наш, Миротворца Царя,
Встретит с поднятой вверх головою.
Кадет 1-го выпуска.
Мы воздерживаемся от соответствующих замечаний, полагая, что и так все ясно. Хочется сказать одно: Глупо.
А. Воронский.
1920, 15 января
А. К. Воронский. Сборник статей, опубликованных в газете "Рабочий край". 1918 - 1920 гг. Москва, РуПаб+2010. С. 175-178
ПИСЬМО С УКРАИНЫ
ПИСЬМО ТРЕТЬЕ.
В настоящем письме да будет позволено сделать несколько замечаний о настроениях в среде рабочих. В общем и целом оно безусловно на стороне советской власти. Деникинцы постарались сделать все, чтобы у рабочих масс создалось вполне определенное мнение, за какой властью им нужно итти. О политических настроениях довольно точный ответ дает ряд конференций и съездов. Не так давно проведена беспартийная рабочая конференция. На ней было представлено до 70 тысяч рабочих. Огромное, подавляющее большинство шло за коммунистами и только незначительная часть была с меньшевиками и боротьбистами. Затем была проведена городская беспартийная женская рабочая конференции. Женщины работницы отдали свои голоса коммунистам. Наконец, только что закончился губернский с'езд профессиональных союзов. На с'езде происходила очень обостренная борьба между коммунистами и меньшевиками. Коммунисты располагали большинством в 150-160 голосов, за меньшевиками сначала шла группа человек 90. Во время с'езда эта группа значительно растаяла.
Здесь нужно отметить, что в Харькове у меньшевиков кое-что есть. За ними плетется еще часть рабочих. Во время господства Деникина меньшевики, пользуясь упадочным настроением в среде рабочих, укрепились в ряде мест и теперь с ними приходится сталкиваться. Нужно к этому прибавить еще то обстоятельство, что еще не мало рабочих, которые не уверены еще в том, что Советская власть долго продержится на Украине. Они видели здесь частую смену властей и пропитались скептицизмом. По-/198/-этому часть рабочих прислушивается к речам меньшевиков относительно "независимости" профессиональных союзов и т. д. Кто ее знает, а может снова придут какие-нибудь деникинцы, петлюровцы, поляки и т. д. Не лучше ли пока держать свои союзы в стороне и формально, по крайней мере, не закреплять своей связи с Советской властью. Такие настроения есть, но Советская власть ведет с ними самую энергичную борьбу и, надо полагать, что они скоро будут совсем изжиты.
Кстати о меньшевиках. Они из кожи лезут, чтобы доказать, что они за Красную Армию и за Советскую власть, но если внимательно присмотреться и прислушаться к тому, что они здесь говорят, то не трудно убедиться в том, с какой осторожностью нужно относиться к этой категории граждан. Прежде всего, нужно сказать, поведение меньшевиков при Деникине было позорным. У меня на этот счет имеются достаточно веские доказательства; подробно я о них поговорю в следующем номере. Теперь же кратко отмечу: они приветствовали Добрармию, приветствовали союзников. Все это черным по белому зафиксировано в N 14 "Мысли", где рядом со статьей Мартова помещена предательская статья Сана. Теперь меньшевики вносят "поправочки". То они ратуют за передачу власти крестьянам, то за независимые профсоюзы. Но главное в том, что все их внимание уделено большевикам. Они не ведут борьбу с остатками упадочного настроения среди рабочих, а своими постоянными нападками на Советскую власть лишь усугубляют эти настроения. Недавно один из их ораторов уверял на митинге, что на Сухаревке торгуют сыпным человеческим мясом. Есть здесь боротьбисты, борьбисты. Все они за Советскую власть. Все они именуют себя коммунистами, /199/ все они интернационалисты, но с одной оговорочкой. Они против москалей, они настоящие украинцы, они немножко петлюровцы вверху и совсем петлюровцы внизу, где к ним примкнули петлюровские интеллигенты. Они интернационалисты, но дух Петлюры веет над ними. Среди рабочих они пока что успеха не имеют, в среде интеллигенции, в управлениях и т. д. у них сторонники есть... Белогвардейщина не прошла даром. Мало того что усугубила разруху, она внесла и значительное идейное разложение, которое нужно терпеливо и умело ликвидировать. Недавно к моему товарищу, хорошо известному среди железнодорожников, явилась группа рабочих-железнодорожников. Разговорились. Они за Советскую власть, но... не возьмут ли верх "жиды"?
– Мы вас-то знаем, а все таки насчет "жидов" опасаемся...
На настроении рабочих отражается во-первых то, что многим долго не платят жалованья. Деникинцы не заплатили за два месяца, Советская власть тоже все собирается платить, или платит в размерах не удовлетворительных. Нет одежды. Нет продовольствия по твердым ценам. Цены растут с изумительной быстротой. А хлебная монополия еще не проведена. В общем же и целом сейчас идет лихорадочная работа. С'езды, клубы, собрания, конференции и т. д. Украинский рабочий жив и, может быть, скоро совсем избавится от всяких передряг.
А. Воронский.
1920, 14 марта
А. К. Воронский. Сборник статей, опубликованных в газете "Рабочий край". 1918 - 1920 гг. Москва, РуПаб+2010. С. 198-200
ПИСЬМА С УКРАИНЫ
ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ.
В прошлом письме я пообещал доставить фактический материал относительно того, как вели себя соглашательские партии здесь во время господства деникинцев. Предо мной лежит номер 14-й "Мысли" - двухдневного журнала меньшевиков "интернационалистов", номер этот выпущен в конце июня 1919 года, т. е. спустя несколько дней после того как пал Харьков. В передовой, написанной небезызвестным Саном, озаглавленной "к смене власти" мы читаем:
"Наши российские "коммунары", ведущие свою родословную с 1871 года, не могут назвать свою революции ни столь великой, ни столь прекрасной, ни столь миролюбивой (каковой была парижская коммуна А. В.). Она была с самого начала жестокой, т. е. слабой. В частности "красный" террор в последние дни в Харькове свидетельствовал об агонии окончательно и безповоротно разложившейся власти... О коммунистических "застенках" отныне будет говорить весь мир". (590).
Это писалось в то время, когда харьковская буржуазия руками деникинцев направо и налево расстреливала рабочих и красноармейцев, когда "добрармия" предавалась во всю кровавому разгулу. У меньшевиков не хватило ни такта, ни порядочности, они не нашли в эти дни никакой другой темы, кроме темы о расстрелах чрезвычайки. Фактически все это только оправдывало зверства белогвардейцев и благословляло их на новые подвиги...
Однако, это только цветочки, ягодки впереди. Друг Мартова пишет:
Мы не можем говорить о перспективах русской рево-/201/-люции или реакции в зависимости от тех задач, которые ставит революционная и реакционная власть. Люди делают то, что они вынуждены делать, Советская власть поставила социалистические задачи и тем не менее в данной исторической обстановке она стала реакционной силой. То, что пришло ей на смену (деникинцы А. В.), конечно, преследует антисоциалистические цели. Но при условиях переживаемого момента оно может сыграть революционную роль" (594 стр.)
Итак, советская власть реакционна, деникинцы смогут сыграть революционную роль. Послушаем еще.
"Было бы непростительной ошибкой предполагать, что в этом смысле Россия может найти себя своими внутренними силами без всякого вмешательства извне. Вмешательство давно стало фактом и вопрос уже стоит в том, чтобы сделать его наименее вредным и наиболее полезным" (ibid).
"Сила ломит и соломушку,
Поклонись пониже ей,
Чтобы старшие Еремушку,
В люди вывели скорей".
И какой позорный, подхалимский язык. Ленин назван вождем революции в кавычках, а вот о генерале Деникине сказано в весьма почтительных тонах: "Ген. Деникин видит наличность, зачатки трений и этим об'ясняется его решение" и т. д. Ах, какой плохой этот Ленин и какой "душка" генерал Деникин, который все видит и все слышит.
Как видит читатель, на вопрос, чем занимались меньшевики во время господства Деникина на Украине – следует ответить; они занимались тем, что оплевывали /202/советскую власть и ползали на брюхе перед золотопогонниками, да простит мне читатель это резкое и некрасивое выражение.
Заметьте, что выписанное мной напечатано не каки-нибудь активистами, а самыми доподлинными "интернационалистами". Статья Сана напечатана рядышком со статьей Л. Мартова. Далее следуют статьи Рожкова, Авилова и т. д.
У нас в центре меньшевики с краской негодования клеймят большевиков лжецами, когда они утверждают, что меньшевики до сих пор не умеют отмежеваться от деникинцев. Посудите сами, кто прав в этом споре: тов. Ленин или гражданин Мартов. В течение 6 месяцев меньшевики и вообще соглашатели угашали "дух живой" в украинских рабочих и крестьянах. Они выступали как агенты Деникина, играли ему на руку. Их пропаганда не осталась без последствий, это чувствуется.
Нужно, однако, полагать, что усилиями Советской власти весь этот мрак быстро рассеется.
А. Воронский. 5/Ш 1920 г.
А. К. Воронский. Сборник статей, опубликованных в газете "Рабочий край". 1918 - 1920 гг. Москва, РуПаб+2010. С. 201-203
Вам эти украинские нейтралы никого не напоминают?
ОБРЕЧЕННЫЕ.
(Из недавнего прошлого).
В часы досуга пришлось мне просмотреть деникинские белогвардейские газеты, выходившие в Харькове, когда он был в руках добрармии. Теперь – это прошлое, всего несколько месяцев отделяют нас от периода господства деникинцев на Украине, между этим периодом и настоящим легла целая эпоха. Деникин – это прошлое и в сущности давно минувшее. И если тем не менее время от времени следует останавливаться на этом прошлом, то /203/ это потому, что есть в нем много поучительного.
Пробегая деникинские газеты, удивляешься прежде всего их убожеству. О советских газетах говорили и говорят, что они ведутся неумело, что они бедны и т.д. Однако, если сравнить их с белогвардейской прессой, то сравнение будет далеко не в пользу последних. Белогвардейская пресса последних месяцев была крайне неряшлива, не литературна и не интересна. Но главное не в этом. Главное в том, что пробегая старые, помятые белогвардейские листки, чувствуешь, что нет самого важного, – нет "изюминки", нет "души", того, – что Чехов назвал "богом живого человека". На одной ненависти большевизму далеко не уедешь и сама ненависть гроша медного не стоит, если кроме этой ненависти, слепой и часто бессильной, – нет ничего за душой. А за душой и нет ничего. Царит растерянность, неуверенность. С языка то и дело срываются неожиданные странные полупризнания, совершенно невяжущиеся с общим тоном и направлением, – с боевыми выкриками и лозунгами; политическая маниловщина переплетается с истерическими криками – и за всем этим на вас глядят пустые впадины глаз, где далеко внутри, тщательно прячется холодное отчаяние, безверие, полная растерянность, духовная прострация.
Вот "посмертное письмо" Леонида Андреева, помещенное в N 102 "Южного Края", южной кадетской "профессорской" газете, единственной, о которой можно говорить серьезно. Леонид Андреев полон ненависти к большевизму. В "посмертном письме" он зовет Бурцева бороться с большевиками "до победного конца". Но он крайне недоволен "анти-большевистской коалицией":
"Что за слепота, что за непостижимая глупость, – пи-/204/-шет Андреев. – Они до сих пор не понимают, что воюют не солдаты, а слова. Когда мне приходилось знать о тех скудных средствах, которые имеются у вас (Бурцева. А. В.) в распоряжении, я только разводил руками. Думал о тех безумцах, которых хочет погубить их Бог. Какая слепота! И если есть хоть один серьезный момент в пользу большевиков, над которым приходится задуматься, то он именно в этой слепоте, в этом безумии и безсмыслии действий, за которыми стоит образ фатальной обреченности. Они не только слепы, они сильны влечением к самоубийству, страшной потерей инстинкта самосохранения"...
Воюют сейчас не солдаты, а слова. Это как нельзя более правильно.
Мы-то, большевики, это очень хорошо усвоили, а если наши противники потеряли инстинкт самосохранения и влекомы жаждой самоубийства, то это уж их дело. Нам об этом печалиться не приходится, но отметить неожиданно сорвавшееся признание Л. Андреева не мешает.
А вот образец политической маниловщины и безпомощности. В N 71 того же "Южного Края" помещена статья В. Г. Короленко "Мысли о единой России".
В. Г. Короленко старается убедить деникинскую шайку:
"Факты несомненны: к современному кризису, к той анархии, которую мы видим кругом – привели нас крайности централизации и полное подавление самых законных и жизненных стремлений отдельных национальностей. Вывод: нужно признать свободу национальных культур, полное проявление национальных особенностей. Может быть, я ошибаюсь, но будущее великой России рисуется мне в виде своего рода федерации, на подо-/205/-бие американских штатов с областными сеймами по вопросам местного законодательства и с общим сеймом по вопросам общегосударственным."
Любопытно прежде всего, что "анархию" В. Г. Короленко об'ясняет "крайностями централизма". Но разве дело в этих "крайностях"? И можно ли великую русскую революцию об'еденять только крайностями централизма? Затем, неужели В. Г. Короленко не знал в Полтаве того, что знал каждый обыватель на Украине, именно то, что Деникин был пешкой не только в руках реакционной Франции, но и нелегального бывшего петроградского салона, поддерживавшего в свое время Распутина, что всю "большую политику" делал именно этот салон? Ведь на Украине это совсем не секрет. К кому обращался В. Г. Короленко со словами убеждения? Небезызвестный Петр Рысс в таких выражениях описывал политическую жизнь в первопрестольном граде Ростове:
"Игра честолюбий в тылу – едва ли не крупнейшее зло столичного Ростова. Провинциальные государственные люди и второй сорт петроградских общественников из молодых доцентов, неудавшихся журналистов и просто обывателей – все это тщится повернуть строящийся корабль – каждый в свою сторону... Вокруг – мешанина, борьба за власть, политиканство. Люди из одной и той же политической группы ведут между собой такую яростную борьбу, что, не стесняясь ничем, друг друга проваливают." (Южный Край N 135).
Мы привыкли с величайшей любовью и благодарностью вспоминать автора "Сон Макара", "Без языка", "В дурном обществе" и т. д. Как попал он в эти несомненно "дурное общество", где неудавшиеся приват-доценты и журналисты сплелись в одно с остатками петроградско-/206/-го распутинского салона? Правда, В. Г. Короленко за все время господства деникинцев написал всего на всего одну-единственную статью. В ней он уговаривал деникинцев не быть деникинцами. Но все-таки, слепота по истине удивительная. И как странно имя Короленко встреть рядом с завываниями и истеричными выкриками некоего Эренбурга, который вопил:
"Проклинаю величайшие идеи, отменные стихи, и красоты любви.
Преклоняюсь перед солдатом, который может умереть без лозунга... Знаю, что все прославления Блока или поношения Бальмонта не стоят слез одной матери, там в Москве, склонившейся над маленьким синим трупиком" "Ю. К." N 137)
Прав Л. Андреев. Таким образом, могут говорить только люди, над которыми стоит образ фатальной обреченности. Вот он истинный хам, проклявший величайшие идеи и сделавший себе кумир из оловянного солдатика, умирающего "без лозунга". Это и есть настоящий хам.
В заключение одно замечание. Пусть не подумает читатель, что белогвардейские газеты блещут статьями Короленко, Андреева и др. "светил". Отмеченное – это все, есть там. Дальше идут бессмысленная и желчная ругань и ложь по поводу большевиков. О таких газетах как "Родина", "Свобода" говорить совершенно не стоит.
А. Воронский.
1920, 11 апреля
А. К. Воронский. Сборник статей, опубликованных в газете "Рабочий край". 1918 - 1920 гг. Москва, РуПаб+2010. С. 205-207