Буржуазная пресса муссирует все неизбежные в разгар гражданской войны эксцессы восставших рабочих и крестьян.
Но она редко подымает свой голос, когда страдательной стороной являются рабочие и солдатские массы.
Важно отметить, поэтому, появившиеся в "Нашем Веке" сообщения о шамхорском побоище. Возвращавшиеся с кавказского фронта большевистски настроенные солдаты стали жертвой национальных войск Завказского краевого секретариата. "На станции Шамхор (по Тифлис-Бакинской ж.д.) произошло одно из крупнейших столкновений между эшелонами армии, возвращающейся с русско-турецкого фронта, и мусульманским отрядом кавказских национальных войск, занимавшихся разоружением этих эшелонов. Столкновение между Шамхором и Белляром произошло 22 января н. ст. Татарскй полк приступил к разоружению 5-го эшелона, имея при себе бронированный поезд, под командой поручика Абхазова. Когда броневой поезд пытался обезоружить батарею, то последняя произвела по броневому поезду один выстрел, которым и был убит командир поезда Абхазов и несколько солдат. Вторым выстрелом батареи бронированный поезд был разбит. После этого на станции Шамхор началось побоище, в котором принимали участие мусульманский корпус и население.
Ранено 200 солдат, число убитых не подсчитано, но во всяком случае, убитых большое количество.
Мусульмане говорят, - сообщали первые известия, - что по шоссе лежит много трупов. Много убитых из населения. Все станции разрушены, а равно и прилегающие к ним селения.
В полученных нами русских кавказских газетах более точных сведений о шамхорском побоище нет. Большевики говорят о "тысячах" трупов. В "Кавказск. Слове" находим такую телеграмму:
"После двух часов сильного орудийного и ружейного боя, лежит масса раненых солдат и татар. Разбитый эшелон стоит на станции и его повально грабят татары. За семафором в сторону Белляр, также грабят и оставшиеся там воинский и пассажирский №4 поезда. На просьбу со станции Елисаветполь выслать врачебную помощь и мусульманскую делегацию отвечают только обещаниями. Положение ниже всякой критики. Ранены, не получая помощи, умирают на глазах. Срочно прошу оказатьь содействие и выслать паровозы; бывшие здесь во время боя, потеряли машинистов и помощников убитыми и раненми, также остались поврежденные. Обратите внимание, окажите помощь. Грозит смерть. Спешите. Телеграфист ст. Шлихер, Архипов".
При обсуждении этого события в Краевом Центре, Джугели, потребовав предания виновных суду, сказал:
"Многими отмечается печальная в этом отношении роль Абхазова и его оряда. Это было не разоружение, а разграбление солдат. У несчастных, измученных, тоскующих по дому людей забиралось все, вплоть до сапог. Здесь же шел торг. Разбойным бандам продавалось вооружение. Творилось что-то возмутительное. Обезоруживать легко, но когда вместе с оружием у солдат забирают и все при них находящееся, положение становится иным. Солдаты озлоблены и напуганы. Они видят в нас врагов своих, и наша задача - не силой, а убеждениями и фактами доказать им, что мы - не враги их. Указать им, что оруже попадет в надежные руки, а не в руки разбойничьих бад. Надо исправить создавшееся положение, в противном случае последствия будут ужасны".
По предложению меньшевика Макаровского Краевой Центр решил, что солдатам надо разрешить брать с собой винтовки, оставляя лишь в Закавказье артиллерию и так называемое "заручное оружие", т.е. лишнее, оставшееся после ушедших ранее частей.
Один из солдат, бывших в злосчастном эшелоне, Шилов, рассказал следующее:
"Солдаты держали себя спокойно. Ни единого выстрела, ни единого неосторожного действия солдатами сделано не было. И все же поезд недалеко от станции Засалы подвергся обстрелу. Стреляли прежде единичными, а затем пачечными выстрелами, но солдаты не отвечали, надеясь тем самым предотвратить столкновение. Но стрельба не прекращалась, и вскоре завязалось форменное сражение. Солдаты падали сотнями. Весь пути был ими усеян. Поезд медленно подвигался, и солдаты, укрываясь с вагонах, думали проехать ужасное место, но недалеко от станции было устроено крушение и двигаться дальше уже нельзя было. Тогда срельба по поезду стала еще более ожесточенной. Из Елисаветполя вскоре прибыли представители мусульман, потребовавшие сдачи оружия. "В противном случае вы все погибнете", - угрожали они солдатам. Но солдаты не сдавались, и вновь загремели выстрелы. Силы были неравные и в конце концов пришлось сдаться. Нас, - говорил Шилов, - привезли в Елисаветполь, а за нами по пятам двигались банды разбойников. Они забрали у нас все, а не только оружие. Но этого мало: здесь же на вокзале, на почве дележа, они даже подрались между собою".
Было противно и больно. Больно за себя и за других, которые после сидения в окопах спешили к своим детям, семьям и на грани своей родины гибли от руки грабителя".
Петроградская Правда. №56. 22 (9) марта 1918 г.
На Кавказе
В плену
Борьба на Кавказе продолжается.
В доставленных нам номерах бакинских "Бюллетеней диктатуры Центрокаспия и Временного Исполнительного Комитета" разбросано много интересный сведений, рисующих своеобразные условия гражданской войны на Кавказе.
Вот рассказ почтово-телеграфного чиновника Шахновича, который пробыл несколько дней в плену у мусульман селения Зыря.
О своем пленении и о днях, проведенный в этом плену, Шахнович рассказывает следующее:
"Получив назначение в Апшерон в качестве телеграфиста, я отправился из города Баку 9 августа. В селение Гооксон и Туркяны, которые находятся на пути к Апшерону, я застал полное спокойствие. Первые признаки беспокойства обнаружились в селении Зыря. Едва я прибыл туда, как меня тотчас же арестовал какой-то мусульманин и отправил по неизвестному направлению. Но по дороге мне удалось бежать и в 2 часа снова я прибыл в Туркяны. Утром, 12 авгста, меня один мусульманин проводил оттуда в Апшерон. Но там я застал совершенную пустоту. Никого и ничего не было. Станция была разнесена, провода разорваны и персонал отсутствовал. В тот же день я пошел в Зыря. Там я нашел начальника Апшеронского почтово-телеграфного отделения в плену у местных мусульман. Куда девались остальные служащие неизвестно. В тот же день мусульманин проводил меня оттуда обратно в Апшерон, где я раздобыл шлюпку и пустился в плавание. После долгих путешествий по морю, меня, наконец, подобрал пароход "Варвара" и привез сюда, в Баку.
Между прочим, в бытность мою в селении Зыря, туда прибыл из Баку пароход за саманом. Команда этого парохода была мусульманами тот час же снята и арестована, а пароход опустошен и брошен на произвол судьбы, где он стоит до сих пор.
Отношение к русским в этих селениях неплохое, но местное население старается по мере возможности не выпускать их оттуда, оставляя в виде заложников на всякий случай.
В классовую борьбу на Кавказе вплетаются и националистические антагонизмы, питаемые из мутных источников погромной агитации беков, дашнаков и кавказских меньшевиков.
Тоже "Советская власть".
Вырвав власть из рук большевиков с помощью английских империалистов и перебежчиков, бакинская буржуазия очутилась в положении довольно стеснительном: с одной стороны, надо было пустить пыль в глаза бакинским рабочим и матросам; с другой стороны, надо было угодить и английским офицерам, всяким Макдонеллям и Ко. В конце концов, "Центрокаспий" остановился на "среднем" решении: угрожает англичанам и подделывается "под рабочих". Для вящей убедительности "Центрокаспий" решил устроить выборы в "Совет", написав предварительно "особый наказ" для выборов. Подделываясь "под Советскую власть", "Центрокаспий" пишет в своих "бюллетенях":
"Наказ готов. Теперь за дело. Товарищи, готовьтесь к выборам Совета, который возьмет в свои крепкие руки руль управления и твердой пойдет по пути полного обновления жизни".
"Возьмет руль управления"...
Бакинские эс-эры и меньшевики знают, что с рабочими нельзя говорить иным языком.
Вопрос только в том, - кто поверит хамелеонам от социализма?
Петроградская Правда. №196. 9 сентября 1918 г.
На Кавказе.
Ужасы в Баку.
Сообщаются сведения из Москвы по радиотелеграммам из Баку, перехваченным астраханской радиостанцией: "15 сентября, Карс направился к Баку и в 18 ч. 48 м. запросил положение Баку, в 19 ч. радио сообщает Карсу: сам город еще не взят, на Чемберикене уже находятся турки, так что уже ходят по домам, устраивают грабежи, а в Черном городе горят резервуары. Если посмотрели бы, что сейчас делается, это нечто ужасное. Очень печальное положение. Я даже сообщать ничего не могу, руки трясутся. Затем, Ардаган сообщает Карсу: Баку занят в 18 1/2 час. 15-го, Астраханью перехвачено неполностью и без указания адресата радио: В Баку кругом пожары и взрывы. 16 сентября Бичерахов телеграфирует из Петровска Карсу и Дагестану для передачи Ензели - начальнику английского отряда генералу Эрвилю: Ваше предложение флоту и армии - держать Красноводск и Ензели - говорит мне, что вы имеете свои на русские планы, так как я не могу допустить, чтобы вы не знали, что после Баку, турки бросятся на мусульманский север, и чтобы этому препятствовать, надо держать Дербент и Петровск. Вы должны отказаться от своего предложения флоту и войскам. Вы должны, если англичане - друзья и союзники, соласиться со мной, и своими солдатами, и всеми другими средствами помочь мне в борьбе с турками на Петровском направлении. Жду ответа. Одновременно Бичерахов по радио телеграфирует Ардагану: Командирам всех судов, диктатутре, воскресенскому, всем судам, войскам и артиллерии с пулеметами, ружьями, патронами, снарядами срочно напраляться в Петровск, помещение и довольствие заготовлено. Карсу срочно явиться в Ензели, потребовать и заставить все воинские части, военные грузы погрузиться и направиться без промедления в Петровск.
Член Ц. И. К. Кузнецов.
С подлинным верно
Секретарь Военного Совета Аверладзе
Петроградская Правда. №205. 19 сентября 1918 г.