Дух революции
У Андерсена есть прекраснейшая сказка о том, как некий чародей вызвал целую толпу духов, с которыми он был не в состоянии справиться.
В положение этого чародея попала вся мировая буржуазия и наша российская в частности.
Угнетенные, забитые, покорные воле тиранов, массы безропотно идут и кладут свои головы за интересы капитала.
Но среди этой беспросветной тьмы нищеты и невежества постепенно зарождался дух протеста, который подымался все выше и выше и вылился, наконец, в Российскую Революцию, давшую новое направление всему ходу мировой войны.
Революция, по яркому выражению "Жореса", носится по всем странам Европы с заженым факелом в руках. Мировой большевизм становится для паразитов всех стран вечным страшилищем, напоминающим им о близости кончины. Они, кажется, начинают понимать силу и непреоборимость этого, вызванного ими, духа святого недовольства и готовятся встретить его во всеоружии своего буржуйного сопротивления.
Но тщетны их усилия, Капитализм обречен на гибель. Отовсюду приносятся известия, что "большевизм-коммунизм", это - тысячеголовая гидра, которой не истребить банкирам и миллиардерам".
У нас разыгралась Революция, охватившая все концы необъятной России.
Но в некоторых местах контрреволюции, при помощи немецких штыков удалось восстановить власть капиталистов.
Тысячи расстрелянных рабочих и красноармейцев на Украине, на Дону, в Финляндии...
Непрекращающаяся борьба с большевистскими духами ведется Скоропадским, Красновым и Финляндскими монархистами.
Но справиться с ними никак не удается, даже при помощи "всесильных" немцев.
Уже на что свирепо Красновские белогвардейцы-добровольцы расстреливали рабочих и - вдруг - откуда ни возьмись - товарищем председателя большого казачьего круга, созванного Донскими бандитами, оказывается есаул Скачков, которого пришлось арестовать за "большевизм".
Перед отъездом из Берлина "ясновельможный" Скоропадский, на вопрос представителя голландской газеты, почему задерживается образование Украинских войск, сказал: "Мы опасаемся, как бы в них не оказалось большевистского настроения". "Пан Гетман" констатирует с грустью, что "большевистское настроение на Украине очень сильно".
Финляндская буржуазная газета "Карьяла" в передовой статье жалуется на то, что буржуазия не сумела во время заградить пути вождям революционного движения в Финляндии, почему сейчас грозит опасность "подпольной" большевистской агитации, от которой никакие китайские стены или закрытие русской границы уже не в силах спасти.
Что говорят нам отмеченные факты?
Властители вчерашнего дня начинают чувствовать, что почва из-под ног у них ускользает и что для них нет спасения.
Тем ожесточеннее они будут бороться против революции.
Но духи революции непреоборимы. Они должны победить и победят.
М.Равич-Черкасский.
С чем борется Советская власть.
Религия и Социализм.
Священник должен жить для всех у кого нет ни нив, ни скота, ни кола, ни двора, для всей этой армии, зависимой и трудолюбивой, как Христос жил для Галилеи.
Науманн.
В связи с решением энергично пpoводить в жизнь декрет об отделении церкви от государства и особенно после грязних разоблачений архиепископа Варнавы встал опять старый, но ничего не потерявший в остроте своей, вопрос о религии в социализме о одной стороны и об отношении оффициальной церкви и особенно некоторых ея представителей к истинной религии с другой.
Это противоречие между учением праотцев религии с толкованиями ея оффициальвых представителей всегда приводило к целому ряду заблуждений и не раз было темой самых страстных обличений.
Вспомните легенду "о великом Инквизиторе" Достоевского. Кусок своего жаждущаго истинной веры сердца, измученного в то же время накипью и мутью, насевшей вековыми наслоениями на этом Граале лучших человеческих чаяний, воплотил Достоевский в этой встрече Христа с великим Инквизитором.
Если вспомнить священника-социалиста Науманна и его:
"Церковь богатых — это подозрительное явление",
то станет понятным, с какой церковью борется социализм, с какой церковью он находится в непобедимом противоречии.
"Церковь богатых", в которой разгулялись все эти Варнавы, Иоакимы и Агафангелы, церкви, которые покрывали разврат и стяжательство своих усердных слуг, церкви, которые сколачивали себе кругленькие состояние из грошей обобранных нищих - вот с чем берется Советская власть.
Такой церкви не может быть места в Социалистической Республике, строющей свое здание в интересах трудящихся.
Шуккерт называл Христа "королем пролетариев", а библию "книгой рабочих".
И не так ли оно и есть на самом деле?
Как иначе, как не проповедью социализма назвать все ученье Христа? Ведь это он сказал:
"Кто не отрешится от всего, что имеет, тот не может быть моим учеником".
Что это, как не требование отмены частной собственности?
А разве не квинт-эссенция коммунизма в его:
"У кого две одежды тот отдай неимущему, и у кого есть пища, делай тоже".
Эти слова нужно вырезать на дверях новой церкви, ибо может ли называться "церковью" церковь современная, в которой богатств собранно больше, чем у любого собственника, основа которой стяжательство и скопидомство:
Золоченые ризы, иконы в золотых рамах, бриллианты,жемчуга, топазы и сапфиры. Как далеко все это от Христа, этого истинного короля пролетариев, учителя бедняков.
Не ближе ли во сто крат истинно-верующему какой-нибудь покосившийся крест где-нибудь в поле, среди звенящей ржи, под чистым куполом голубого неба. Золото солнца будет ему ризой, голубизна неба и алмазинки росы драгоценными каменьями, звон цикад и заливистый голосок жаворонка лучшими в мире хоралами, не во сто ли крат более угодными Богу, чем пение пьяниц и развратников, именующих себя церковными певчими, дьячками, псаломщиками и дьяконами, провозглашавшими "многая лета" сначала царствующему дому, потом "временному, благочестивейшему правительству".
Учение Христа есть самое выдержанное и последовательное учение всеобщего равенства и свободы
Вы знаете, сказал он, обращаясь к народу, что князья народов господствуют над ними и вельможа властвуют ими. Но между нами да не будет так!
Почему слова эти не провозглашались ежедневно с амвона?
Потому что церковь не была проводником учения Христа, и прихлебательницей у этих самых вельмож и князей; она питалась крохами, падающими со стола их, она пресмыкалась перед ними тайно и явно, по всем задним дворам и задворкам дворцов и купеческих особняков растеряла она первоначальную чистоту проповедей своего учителя.
Нет, позорно, если эта церковь называла его своим, если прикрывалась она его именем.
Всякий, кому дорог светлый образ того, кто на заре нашей истории, вышел со святой проповедью любви и братства того, кого смело можно считать одним из первых учителей коммунизма, всякий кому дорог он, должен всеми силами поддержать начинания Советской власти, ея стремление очистить церковь от всей, накопившейся веками, скверны. Начнем творить усилием народа
Иную жизнь без стонов и проклятья.
Иную жизнь, где люди все лишь братья.
И Бог один — прекрасная свобода! И в ряду учителей ея один из самых чистых и светлых — Христос!
Но Христос явился в мир, когда религии многих народов уже совершенно сложились и были точно также искажены прислужниками и обращены ими в источник доходов и угнетения "верующих".
И в сущности Христос явился по отношению к ним только как реформатор, желавший снести с них все наносное, все наслоения, потому что в сущности идеи всех религий сходятся к одному, а ни одна из них не проповедует насилия и угнетения.
Я говорил уже, что Шуккерт называл Христа "Королем пролетариев", Библию он называл "книгой рабочих".
И если вы внимательно прочтете эту книгу, а также и некоторые другие, где сосредоточены все верования и учения древних евреев, вы увидите, какое уважение к другу и ненависть в угнетателям проникают эти священные книги.
"Велик труд, ибо он делает честь трудящимся.
Великий учитель древних евреев Шемая говорил:
"Люби ремесло, ненавидь барство и не дружись с власть имущими".
Еще более резво высказано презрение ко всяким паразитам в книге "Кидушин":
"Кто не учит сына своего ремеслу, тот воспитывает разбойника".
Каждый кто прочтет эти немногие выдержки из священных книг евреев и евангелия, тот убедится, что религия и социализм никогда не противоречила друг другу. Цель у них одна — счастье благо всего трудящегося человечества. В настоящее время идет борьба не с религией, а с теми паразитами, которые свили вокруг нея для себя теплое гнездышко, которые превратили ее в источник доходов и выжимания последних соков из бедняков.
Пусть же все истинно-верующие поймут это и пусть прекратится то обывательское брюзжанье и мелкая злоба, которой кипит сейчас вокруг каждого шага Советской власти, направленного против оффициальной церкви и ея некоторых служителей.
Никто не собирается оскорблять святынь, но очистить религию от всего наносного, вот задача Советский власти и каждый, кто истинно уважает религию; должен всеми силами поддерживать ее в ея начинаниях.
От февральской-мартовской - к октябрьской революции.
В муках войны и голода родилась наша Российская Революция. Да иначе и быть не могло, — только в таких ужасах, в каких оказался Российский пролетариат, и возможен рост его классового самосознания. Но не он стал у власти. Разрозненный, обманутый, в эту революцию он поверил своим бывшим вождям, которые указали, что виною всех его бед был царь, да министры: Родзянко, Львов, Tepeщенко с примесью Керенского постараются дли рабочих и крестьян. Итак, они старались: Керенский лакействует перед князем Львовым, оставив на местах надежную опору Правительства охранников и жандармов. Стараясь также для тех же рабочих и крестьян, он поднес им "Восемнадцатое июня". Изверившиеся солдаты и рабочие думали: "Да что же это? Нет царя, а творятся порядки царские". Лишь изредка до пролетариата доходили истинные слова, отчего все так происходит; но говорили об этом слишком немногие, — это были революционные соц. дем. (большевики).
Их было мало, еще меньше было средств к распространению и указанию истинного пути, по которому должны были итти рабочие и крестьяне: отсутствие печатного слова, а что печаталось так слишком мало, скудно; и все же, не взирая на это, голос их был тверд и крепок, а слова сильны и правдивы. Класс угнетенных, понимая это, об'единялся, отвечая на призыв мощными демонстрациями. Чувствовала это и крупная финансовая буржуазия, и лихорадочно спешила захватить лучшие позиции, что она и сделала третьего - пятого июня. Рабочие и солдаты Петербурга были разгромлены, а истинные вожди — т.т. Троцкий, Крыленко, Колонтай и др., посажены были в крепость. Т.т. Ленину и Зиновьеву пришлось скрыться от преследования обнаглевшей буржуазии и ее прихвостней — социалистов, вроде Алексинского, Церетелли, Керенского, Бурцева и Ко. Алексинские, Бурцевы измышляли грязные лживые документы, которыми хотели запятнать честные имена лучших вождей пролетариата, A Керенский, вкупe с Переверзевым, готовили над ними суд Щегловитова. Hаряду с этим выплыли защитники старого порядка, и этот "порядок" для одурачения рабочих масс, слегка был подкрашен краской из социализма, а защитниками были сынки дворян, банкиров, так называемые юнкера, и на помощь им лихие казаки с тихого Дона. И вот еще раз по спинам рабочих и солдат засвистала контр ־ революционная нагайка, а тюрьмы переполнились ими. Буржуазия освободила победоносными взглядами все местности, где только что разгромлены были рабочие, а где еще не были разгромлен пролетариат или крестьянин, готовилась к новому, еще более сильному прыжку, которым собиралась покончить навсегда со своей жертвой. Ей уже стало мало одного пролетариата, ей нужно было покончить со всякой возможностью рассуждений о растущем социализме. Для этого она стала подыскивать французских ковьяков, которые могли бы расправиться не только с рабочими и крестьянами, но вырвать все, корнем - вплоть до тех, кто не так давно подпевал им. Наконец, на тайных своих совещаниях, в которых принимал самое деятельное участие знаменитый болтун Керенский, остановились они на генерале Корнилове. Но всей этой затее должно было предшествовать что либо отвлекающее внимание пролетариата от происходящих событий. Тогда они, совместно с меньшевиками и, правыми эс-эрами устроили московское совещание, бывшее 12-го августа. Это было совещание, которому некоторые из них хотели придать значение окончательного подчинения рабочих масс. Увы, ожидания не оправдались; обнаглевшие генералы, в частности Корнилов, ясно показали, что они хотят, — и для многих ослепленных стало все ясно и понятно. Совещание кончилось тем, что сладкопевец "Земли и Волн" для крестьян — Чернов, вылетел из коалиции, а начало военной диктатуры Корнилова ознаменовано, с благословения Керенского, — смертною казнью на фронте, от которой он, Керенский, проливал слезы. Наконец, сигнал был дан, и Корниловские полчища двинулись к Петербургу. Сразу же эта мелкая братия, в лице Либера-Дана, испуганно шарахнулась в сторону, с ужасом раскрыла рты и завопила: "Товарищи большевики, спасайте"... Что это все не голословно, доказательством может служить экстренное заседание Центр. Испол. Ком. тянувшееся до 4-х часов утра. Большевики как истинные революционные выразители воли рабочих, кликнули клич. Рабочие Петрограда и целого ряда других городов отозвались на этот призыв. Так образовалась рабочая армия, о которую, как о гранит, разбились все полчища "Доблестных контр-революционеров;" но эти "милые ребята социалисты" встрепенулись; перед ними вырос призрак гражданской войны, заставивший их искать дипломатический выход, как бы обмануть рабочих и буржуа, или, вернее сказать, соединить огонь и воду. Результатом этого явилась директория, потерпевшая очередной крах. Тогда эти исторические болтуны изобрели доблестный предпарламент, обратившийся в пустую говорильню. А между тем в стране назревали события: голод сжимал костлявой рукой горло рабочего, армия умирала за чуждые ей интересы. Все это заставляло призадуматься самого невнимательного, с мещанской логикой, человека, а рабочие и солдаты, чувствовавшие на своей спине все невзгоды, сознавали свое положение не лучше других и искали выхода. Выход был единственный, указанный еще Карлом Марксом: "захват власти трудящимися в свои руки".
Революционные марксисты (большевики) с начала своего появления, указывали рабочим и крестьянам на единственную власть, могущую избавить их от бед — Совет, как классовую организацию. Близился Октябрь. Шли подтасованные соглашателями выборы в учредительное собрание. Вместе с тем росла борьба партий. Большевики настаивали на С'езде Советов, а вся клика мелко-буржуазного социализма и монархических чаяний. — Милюков, Родичев, Маклаков, Родзянко,— ратовала за учредилку. Требование с'езда Советов поддерживало огромное количество рабочих, крестьянской бедноты и солдат; кроме того, по конституции с'езда Советов, он он должен был собраться в сентябре. Но главари Ц. И. К.: Скобелев, Церетелли, Дан - старались этого избежать, так как им не хотелось отчитываться перед с'ехавшимися делегатами. Да и дать отчета они не могли. Но как бы ни были хитры уловки этих разночинных дипломатов, а все же они должны были уступить напору рабочих организаций. С'езд Советов был назначен на 20-e октября. Между прочим, к этому времени, одна из наилучших революционныx организаций - Петербургекий Совет, Церетелли и Данами сводился на нет. Но нет, все их старания оказались тщетными — еще раз ему пришлось сыграть крупную историческую роль: он стал возрождаться не по дням, а по часам, и выдвинул своим вождем тов. Троцкого. Под руководством последнего он разросся в могучую пролетарскую организацию, об'единяя собою все районы и солдатские части. Он первый крикнул всему российскому Пролетариату: "Вы должны взять власть в свои руки". Дню С'езда предшествовал целый ряд митингов по под'ему и внутренней организации; в них чувствовалась мощь и желание скорее покончить со всей пустой болтовней
мещанских социалистов и их господами.
Но не дремали в свою очередь и они, пользуясь всеми приемами борьбы; ими, прежде всего, дана была телеграмма по всему фронту, чтобы армейские комитеты выносили резолюции о недопущении съезда, а в крайнем случае должны были быть присланы верные люди. Крестьянскому Комитету было предписано тоже самое; но это не помогло: делегаты прибывали исключительно с лозунгами: "вся власть Советам". Атмосфера сгущалась, а провокация росла и ширилась; газеты были полны яду и прямых угроз. Наконец, они остановились на верном, испытанном средстве: „Собрать казачьи полки, начать молебны, а потом приступить к расстрелу кого следует". Это было намечено на 22-e Октября. Агентура работала, усиливая слухи, будто бы к Петербургу двигаются ударники, самокатчики; в самом зимнем дворце стояло 19 броневиков и юнкера... Но вот стали прибывать Кронштадские матросы, некоторые прямо из боя, районы вооружились. Первой отказалась подчиниться Правительству Петропавловская Крепость, затем Зимний и 19 броневиков. А агитация среди казаков привела их к отказу участвовать на молебне. Так сама собой выпала опора у старого Правительства. Перед работами самого с'езда было заседание Петербургского Совета. Помнится это историческое заседание:
Громадный актовый зал Смольного набит людьми, цепляющимися за колонны, лепящимися по карнизам. Чувствовалось, что здесь происходит что-то огромное, значительное, важное.... Происходило следующее: скрывавшийся вождь пролетариата Ленин впервые показался открыто и выступил с речью об историческом значении этого С'езда Советов и о захвате власти пролетариатом в свои руки. На этот захват он указал, как на первые звенья Мировой, Социальной Революции. Рядом с этим могущественным жизненным собранием заседало другое, отживающее — это был предпарламент.
С'езд открылся, и первым, что пришлось услышать, — был страшный крик, поднятый правыми эс-эрами и меньшевиками, не желавшими рассуждать о власти.
Покидая заседание, они призывали все кары на головы тех людей, которые осмелились признать существующую власть...
Но С'езд продолжал работать. Эта работа несет два исторических значения: первое из них — разгон предпарламента и арест министров.
Второе — более важное: - принятие декретов о земле и мире, которыми была положена основа Социалистической Республике.
Начался переход от буржуазной республики к диктатуре пролетариата.
Второе — более важное: - принятие декретов о земле и мире, которыми была положена основа Социалистической Республике.
Так начался переход от буржуазной республики к диктатуре пролетариата.
тов. Крюков