Из ненаписанного
Блин, я поражаюсь, насколько же тупыми были наши отцы города уже сто лет назад! Вот, допустим, дровяной вопрос в Воронеже в годы Первой Мировой войны. Обсуждался на заседании городской думы 31 января 1917 года. Сначала все вроде бы нормально, судя по отчету. Губернатор обратился к городскому голове с предложением принять «самые решительные меры к обеспечению» жителей топливом, т.к. те 40 вагонов, которые может дать ежегодно железная дорога, «далеко не достаточны для обеспечения». Выход губернатор видел в заготовке дров в близлежащих лесных дачах города. Занявшаяся вопросом дума высчитала, что в местных лесничествах имеется около 2. 125 тыс. дров, которых хватит до окончания зимы. По постановлению порайонного комитета, их должен был перевозить состав из двух дровяных поездов, который все еще не был организован. К тому же ежегодное потребление города составляло 13 млн. пудов дров или 40-45 тыс. куб. саж., из которых, по мнению управы, около половины могли бы обеспечить частные торговцы. Городскому самоуправлению оставалось поставить 8 млн. пудов, из которых в ее распоряжении уже имелось около половины. На получение оставшихся надо потребовать ходатайство об отводе городу Графского и Углянского лесных участков. Для заготовки дров решено было нанять китайцев, для чего управа постановила командировать в Харьков своего уполномоченного и нанять 500 чел. Постановлено было установить совместно с железнодорожной администрацией плановую перевозку дров, установив за ней контроль со стороны уполномоченного от управы; возбудить ходатайство об установлении в пригородных селах повинности по поставке дров в город; возбудить ходатайство об отводе 310 дес. леса, деньги на оплату китайцев взять из сумм, отпущенных правительством на заготовку дров для воинских помещений. (Воронежский телеграф. №27. 2 февраля 1917 г.)
Естественно, не обошлось без спихивания вины друг на друга. На прозвучавшие упреки гласных, что дума не смогла рассчитать потребность дров и не закупила их своевременно, председатель топливной комиссии Романихин мог заявить только, что «у города не было статистических данных и потому невозможно было учесть… точную потребность населения». В конечном итоге виновными управа выставила железнодорожную администрацию и уполномоченного, которые обещали поставить дрова, но так этого и не сделали: «Управа и не верила этим обещаниям и со своей стороны «сделала больше, чем можно было» сделать; не ее вина, что все усилия ее не привели к желаемой цели» (Воронежский телеграф. №28. 4 февраля 1917 г.)
А дальше понеслась... Начали выступать "отцы города" из кадетов и октябристов. Кадет К.К.Шуринов, между прочим, почетный мировой судья, отражая распространенную среди земских гласных боязнь принудительных методов в экономике, выступил вообще против дровяной повинности, выставив в качестве основания причины… морального порядка: «О ней не может быть и речи, так как такая повинность есть своего рода возвращение к крепостному праву – работа крестьянского населения на городское. Особенно, если принять во внимание низкую таксу». Его поддержали влиятельные гласные - купец Н.А.Клочков и А.А.Казьмин. Оппонентам пришлось абсолютно серьезно разъяснять разницу между крепостным правом и мобилизационными предприятиями. Романихин в итоге предложил утвердить весьма расплывчатую формулировку: «поручить управе применять все меры для гужевой отправки дров». Вместо подвоза дров Н.А.Клочков предложил более, по его мнению, подходящий способ экономии топлива: сокращение потребления на некоторых городских нуждах, например… на электростанции. При этом он ссылался на пример других городов, совершенно, видимо, не представляя себе разницы между Воронежем и крупными промышленными центрами типа Москвы и Петербурга. А вместо китайцев Клочков, видимо, страдавший ксенофобией, зачем-то предложил нанять русских рабочих, просто... подняв плату за наём! А, всего-то. И ничего, что рабочих рук в губернии уже в 1915 г. не хватало.
Это не какой-то хрен моржовый заявлял, а "Купец, п.п.г" с 1904 коммерции советник. Крупный коммерсант, организатор Товарищества маслобойного завода «Н.А. Клочков и Ко », кожевенного завода и других промышленных предприятий. Попечитель нескольких учебных заведений, активный деятель нескольких благотворительных организаций. Гласный губернского и Воронежского уездного земских собраний, один из лидеров воронежской организации партии октябристов". Охренеть, какие у нас замечательные купцы - деньги есть, интеллектуального кругозора не надо.
Казьмин же в частный подвоз дров вовсе не верил (и правильно делал) и вместо этого... предложил закупать средства исключительно самоуправлением - мол, пусть все будет и дороже, зато свое. А ну чо - займов до войны всегда хватит, а платить будем потом, благо, город в долгах как в шелках был еще до войны. Романихин ответил на это, что о полном снабжении города речь и не идет, только об учреждениях и беднейшем населении, а китайцев решено взять из-за невозможности найти местных рабочих.
В заключение было решено заявить губернатору, что «если обещание железной дороги о предоставлении вагонов не будет приведено в исполнение, то городское самоуправление слагает с себя ответственность в обеспечении населения дровами». (Воронежский телеграф. №28. 4 февраля 1917 г.) При этом, конечно, надо учитывать, что вагоны в 1917 году мог предоставить разве что бог небесный.
И да, насчет повинности. 14 февраля (!!!) в городской управе состоялось заседание, главным на котором был опять-таки топливный вопрос. После долгих дебатов 15-ю против 12 голосов (!!!) решено было установить подводную повинность для крестьян воронежских пригородов и городских владельцев лошадей и тем самым наконец облегчить критическое состояние города с топливом. (Воронежский телеграф. №35. 16 февраля 1917 г.) Замечательно. Аж за целых две недели до революции раскачались таки.
Еще штрих к портретам этих радетелей:
"Еще в 1912 г. городской архитектор М.Н. Замятнин разработал проект 1-й общественной галереи, где точка общепита не была предусмотрена, так как отдельное вместительное здание «народной столовой» собирались построить на Хлебной площади. Но обновленный состав комиссии решил отказаться от прежних планов. Крупный предприниматель и гласный А.У. Юхневич выступил принципиально против строительства малодоходной столовой на месте, которое он считал ценным для торговли. А.А. Казьмин поддержал мнение о том, что народная столовая на Хлебной площади - роскошь. «Мы, - заявил этот гласный, - неправильно смотрим на «Обжорку» как на столовую; она обслуживает исключительно хулиганов, а приезжающих в город крестьян удовлетворяют трактиры». Единственным решительным защитником полунищих городских слоев выступил И.Т. Алисов, назвав их людьми, «случайно лишившимися заработка». (А.И.Попов. Городские самоуправления Воронежа. 1870-1918. Воронеж, 2006. С.292)
Неэффективное предприятие, ну да.
В общем, наши земцы-дворяне-купцы-интеллигенты в большинстве были безнадежно ушиблены верой в свободный рынок и страдали полным непонимаем того, что есть на самом деле экономический централизм - при том, что признание необходимости централизованной работы для урегулирования кризиса была тогда в губернии общим местом среди всех слоев общества, и сами же земцы об этом говорили неоднократно.
Блин, я поражаюсь, насколько же тупыми были наши отцы города уже сто лет назад! Вот, допустим, дровяной вопрос в Воронеже в годы Первой Мировой войны. Обсуждался на заседании городской думы 31 января 1917 года. Сначала все вроде бы нормально, судя по отчету. Губернатор обратился к городскому голове с предложением принять «самые решительные меры к обеспечению» жителей топливом, т.к. те 40 вагонов, которые может дать ежегодно железная дорога, «далеко не достаточны для обеспечения». Выход губернатор видел в заготовке дров в близлежащих лесных дачах города. Занявшаяся вопросом дума высчитала, что в местных лесничествах имеется около 2. 125 тыс. дров, которых хватит до окончания зимы. По постановлению порайонного комитета, их должен был перевозить состав из двух дровяных поездов, который все еще не был организован. К тому же ежегодное потребление города составляло 13 млн. пудов дров или 40-45 тыс. куб. саж., из которых, по мнению управы, около половины могли бы обеспечить частные торговцы. Городскому самоуправлению оставалось поставить 8 млн. пудов, из которых в ее распоряжении уже имелось около половины. На получение оставшихся надо потребовать ходатайство об отводе городу Графского и Углянского лесных участков. Для заготовки дров решено было нанять китайцев, для чего управа постановила командировать в Харьков своего уполномоченного и нанять 500 чел. Постановлено было установить совместно с железнодорожной администрацией плановую перевозку дров, установив за ней контроль со стороны уполномоченного от управы; возбудить ходатайство об установлении в пригородных селах повинности по поставке дров в город; возбудить ходатайство об отводе 310 дес. леса, деньги на оплату китайцев взять из сумм, отпущенных правительством на заготовку дров для воинских помещений. (Воронежский телеграф. №27. 2 февраля 1917 г.)
Естественно, не обошлось без спихивания вины друг на друга. На прозвучавшие упреки гласных, что дума не смогла рассчитать потребность дров и не закупила их своевременно, председатель топливной комиссии Романихин мог заявить только, что «у города не было статистических данных и потому невозможно было учесть… точную потребность населения». В конечном итоге виновными управа выставила железнодорожную администрацию и уполномоченного, которые обещали поставить дрова, но так этого и не сделали: «Управа и не верила этим обещаниям и со своей стороны «сделала больше, чем можно было» сделать; не ее вина, что все усилия ее не привели к желаемой цели» (Воронежский телеграф. №28. 4 февраля 1917 г.)
А дальше понеслась... Начали выступать "отцы города" из кадетов и октябристов. Кадет К.К.Шуринов, между прочим, почетный мировой судья, отражая распространенную среди земских гласных боязнь принудительных методов в экономике, выступил вообще против дровяной повинности, выставив в качестве основания причины… морального порядка: «О ней не может быть и речи, так как такая повинность есть своего рода возвращение к крепостному праву – работа крестьянского населения на городское. Особенно, если принять во внимание низкую таксу». Его поддержали влиятельные гласные - купец Н.А.Клочков и А.А.Казьмин. Оппонентам пришлось абсолютно серьезно разъяснять разницу между крепостным правом и мобилизационными предприятиями. Романихин в итоге предложил утвердить весьма расплывчатую формулировку: «поручить управе применять все меры для гужевой отправки дров». Вместо подвоза дров Н.А.Клочков предложил более, по его мнению, подходящий способ экономии топлива: сокращение потребления на некоторых городских нуждах, например… на электростанции. При этом он ссылался на пример других городов, совершенно, видимо, не представляя себе разницы между Воронежем и крупными промышленными центрами типа Москвы и Петербурга. А вместо китайцев Клочков, видимо, страдавший ксенофобией, зачем-то предложил нанять русских рабочих, просто... подняв плату за наём! А, всего-то. И ничего, что рабочих рук в губернии уже в 1915 г. не хватало.
Это не какой-то хрен моржовый заявлял, а "Купец, п.п.г" с 1904 коммерции советник. Крупный коммерсант, организатор Товарищества маслобойного завода «Н.А. Клочков и Ко », кожевенного завода и других промышленных предприятий. Попечитель нескольких учебных заведений, активный деятель нескольких благотворительных организаций. Гласный губернского и Воронежского уездного земских собраний, один из лидеров воронежской организации партии октябристов". Охренеть, какие у нас замечательные купцы - деньги есть, интеллектуального кругозора не надо.
Казьмин же в частный подвоз дров вовсе не верил (и правильно делал) и вместо этого... предложил закупать средства исключительно самоуправлением - мол, пусть все будет и дороже, зато свое. А ну чо - займов до войны всегда хватит, а платить будем потом, благо, город в долгах как в шелках был еще до войны. Романихин ответил на это, что о полном снабжении города речь и не идет, только об учреждениях и беднейшем населении, а китайцев решено взять из-за невозможности найти местных рабочих.
В заключение было решено заявить губернатору, что «если обещание железной дороги о предоставлении вагонов не будет приведено в исполнение, то городское самоуправление слагает с себя ответственность в обеспечении населения дровами». (Воронежский телеграф. №28. 4 февраля 1917 г.) При этом, конечно, надо учитывать, что вагоны в 1917 году мог предоставить разве что бог небесный.
И да, насчет повинности. 14 февраля (!!!) в городской управе состоялось заседание, главным на котором был опять-таки топливный вопрос. После долгих дебатов 15-ю против 12 голосов (!!!) решено было установить подводную повинность для крестьян воронежских пригородов и городских владельцев лошадей и тем самым наконец облегчить критическое состояние города с топливом. (Воронежский телеграф. №35. 16 февраля 1917 г.) Замечательно. Аж за целых две недели до революции раскачались таки.
Еще штрих к портретам этих радетелей:
"Еще в 1912 г. городской архитектор М.Н. Замятнин разработал проект 1-й общественной галереи, где точка общепита не была предусмотрена, так как отдельное вместительное здание «народной столовой» собирались построить на Хлебной площади. Но обновленный состав комиссии решил отказаться от прежних планов. Крупный предприниматель и гласный А.У. Юхневич выступил принципиально против строительства малодоходной столовой на месте, которое он считал ценным для торговли. А.А. Казьмин поддержал мнение о том, что народная столовая на Хлебной площади - роскошь. «Мы, - заявил этот гласный, - неправильно смотрим на «Обжорку» как на столовую; она обслуживает исключительно хулиганов, а приезжающих в город крестьян удовлетворяют трактиры». Единственным решительным защитником полунищих городских слоев выступил И.Т. Алисов, назвав их людьми, «случайно лишившимися заработка». (А.И.Попов. Городские самоуправления Воронежа. 1870-1918. Воронеж, 2006. С.292)
Неэффективное предприятие, ну да.
В общем, наши земцы-дворяне-купцы-интеллигенты в большинстве были безнадежно ушиблены верой в свободный рынок и страдали полным непонимаем того, что есть на самом деле экономический централизм - при том, что признание необходимости централизованной работы для урегулирования кризиса была тогда в губернии общим местом среди всех слоев общества, и сами же земцы об этом говорили неоднократно.