Создание «буржуазно-демократической» ДВР, как известно, было политическим маневром, призванным, по мысли Ленина, отдалить /51/ РСФСР с Японией, «но, если можно, обойтись без нее» [28]. Миссия республики состояла в мирном (декларативном) завершении японской интервенции, ликвидации антибольшевистских формирований, действовавших пол прикрытием Японии и при ее покровительстве в Забайкалье и на Дальнем Востоке, а также в объединении этой территории для последующего включения в состав РСФСР. Подобные ориентиры закономерно выводили на первый план необходи-мость организации боеспособной республиканской армии, придавая личности Эйхе ключевое значение в контексте определения будущего ДВР. Став во главе НРА он, определенно, обрел качества государственного деятеля, выступив своеобразным гарантом политической устойчивости дальневосточного «красного буфера» и реализации им своей исторической миссии.
В.Е. Шамбаров, утверждая, что «во всех важнейших вопросах политику (ДВР. - Р.Б.) определяло командование НРА» [29], конечно, сильно преувеличивал. Вместе с тем, характер полномочий Эйхе действительно придавал ему особое положение в ДВР, в какой-то степени близкое по своему влиянию статусу A.M. Красношекова, председателя Правительства ДВР. Наряду с последним Эйхе пользовался существенной автономией в своих действиях, был словно «приподнят» над республиканскими элитами. Добавим, что Приказом РВС РСФСР № 597/102 от 20 апреля 1920 г. было установлено подчинение НРА и ее руководства помощнику Главкома всеми вооруженными силами РСФСР по Сибири [30], что сводило к минимуму ответственность Эйхе перед властью «буфера». Руководимая им НРА, таким образом, представляла собой составляющую регулярной РККА и образовывала, в сущности, Дальневосточный «фронт» РСФСР.
Власть ДВР была провозглашена на обширной территории от Байкала до Тихого океана, однако восточная ее часть (Приамурье, Приморье) в течение семи первых месяцев не имела сообщения с Забайкальем. Запад и восток республики были разделены «Читинской пробкой», образованной в Восточном Забайкалье Дальневосточной армией белых (части атамана Г.М. Семёнова и каппелевцы) и японскими оккупационными силами. Ликвидация «Читинской пробки», угрожавшей существованию ДВР, явилась в 1920 г. основной боевой задачей республиканской армии Эйхе.
Первая (10-13 апреля) и Вторая (25 апреля - 5 мая) Читинские операции не увенчались военным успехом ДВР [31], но создали политические предпосылки завершения японской интервенции в Забайкалье. Обеспокоенные ростом активности НРА весной 1920 г., японские правящие круги были вынуждены одобрить подписание 17 июля Гонготского соглашения с ДВР, в соответствии с которым войска Японии покидали пределы «Читинской пробки», оставляя белых один на один с частями НРА. Лишившись союзнической поддержки, Дальневосточная армия в ходе Третьей Читинской операции (1-31 октября , разработанной Эйхе и его штабом, потерпела поражение от сил ДВР и отступила в Маньчжурию.
Результатом успешных действий НРА явилось изгнание белых из Забайкалья и оформление реального территориального единства запада и востока ДВР. Освобожденная 22 октября Чита на последующие два года приобретала статус административного центра «красного буфера». /52/
Содержание деятельности Эйхе на посту Главкома республиканской армии нередко ограничивается упоминанием ликвидации «Читинской пробки». При этом совершенно недооцененной остается основная роль Эйхе - организатора, стоявшего у истоков вооруженных сил ДВР. Следует отметить, что он принял НРА в составе одной стрелковой дивизии - полупартизанской, слабо вооруженной, не располагавшей органами управления и подготовленными кадрами. При финансовой, кадровой и военно-технической поддержке РСФСР Эйхе развернул целенаправленное строительство армии республики. Результатом явилось организационное оформление в ее структуре к 8 ноября 1920 г. управлений 1-й Забайкальской и 2-й Амурской армий, включавших четыре стрелковые и кавалерийскую дивизии, две отдельные кавалерийские бригады и два укрепленных района [32].
Однако усилия Эйхе по строительству вооруженных сил ДВР, обеспечившие боевой успех в Забайкалье, были в определенной мере сведены на «нет» Блюхером, одним из его преемников на посту Главкома. Приняв командование армией ДВР спустя два месяца после отставки Эйхе, В.К. Блюхер предпринял ряд недостаточно продуманных реорганизаций, которые привели к резкому снижению ее боеспособности. В результате масштабного сокращения численности войск и увольнения массы квалифицированных «военспецов» (под предлогом их контрреволюционности) из созданных при Эйхе 36 стрелковых и 15 кавалерийских полков вооруженные силы ДВР к исходу 1921 г. были свернуты в 6 стрелковых и 2 кавалерийских полка. Обозначившаяся, таким образом, военная уязвимость республики позволила Белоповстанческой армии генерала В.М. Молчанова осенью и зимой 1921 г. нанести силам республики ряд крупных поражений и уже в 1922 г. привела к кровопролитному Волочаевскому сражению, которого, как отмечал Эйхе, «могло и не быть» [33].
Таким образом, деятельность Эйхе по строительству армии ДВР в целом представляется успешной. Организационные мероприятия, инициированные Эйхе, особенно в свете действий его преемников, отличались взвешенностью, последовательностью и планомерностью. В этой связи освобождение Эйхе от командования вооруженными силами ДВР, состоявшееся 29 апреля 1921 г., выглядит трудно объяснимым.
На первый взгляд, отставка Эйхе, как не имевшая очевидных причин военного характера, вписывается в русло общих политических изменений на Дальнем Востоке весной 1921 года. 27 апреля завершило работу Учредительное собрание ДВР, принявшее республиканскую Конституцию. За день до этого собрание избрало постоянное Правительство ДВР под председательством Краснощёкова [34]. В данном ключе смену Главкома, формально встроенного в систему государственного аппарата ДВР, можно было бы представить проявлением кадровой ротации, как ее и восприняли, вероятно, в Японии.
Однако уход Эйхе имел не столь мирную подоплеку, явившись скорее следствием внутренних интриг, которыми было насыщено крайне конфликтное политическое поле ДВР. Представляется очевидной тесная связь отставки Эйхе с эскалацией конфликта между главой Правительства ДВР AM. Краснощёковым и некоторыми деятелями Дальневосточного бюро ЦК РКП(б). Природа данного конф/53/ликта характеризовалась острым неприятием П.М. Никифоровым, М.И. Губельманом, Я.Д. Янсоном и др. политики Краснощекова, что выразилось в выдвижении против него обвинений в сепаратистском стремлении превратить «буферную» ДПР «в самостоятельное буржуазно-демократическое государство». Инициатива отставки Эйхе, поддерживавшего Краснощёкова, принадлежит, по мнению Б.Н. Мухачева, именно Губельману и Никифорову [35]. Удаление лояльного руководителя республиканской армии, бесспорно, должно было существенно ослабить политическое влияние Краснощёкова на Дальнем Востоке.
Отставка Главкома вооруженных сил ДВР, как удалось установить, была сопряжена с его последующим арестом, что впоследствии косвенно подтвердил Краснощёков. Так, обращаясь к своим оппонентам на заседании Дальбюро 4 июля 1921 г. он заявил: «Вы приехали для того, чтобы добиться ареста Краснощёкова как тов. Эйхе» [36].
Следует отметить, что председатель Сибирского бюро ЦК РКП (б) И.Н. Смирнов, рекомендовавший Эйхе на пост Главкома годом ранее, выразил протест против его смещения, апеллировав к Ленину и Л.Д. Троцкому. Смирнов, в частности, обратил внимание Москвы на заслуги Эйхе и имевший место факт отступления от установленной процедуры увольнения Главкома вооруженных сил ДВР, которая предполагала согласование данного акта с помощником Главкома всеми вооруженными силами РСФСР по Сибири и председателем Сиббюро [37]. Применительно к Эйхе решение не было согласовано ни с упомянутыми лицами, ни с главой Правительства ДВР Краснощековым. Однако военное и политическое руководство РСФСР, очевидно, оставило в силе решение Дальбюро об отставке Эйхе. Выдворенный в дальнейшем в РСФСР и исключенный из РКП(б) Эйхе избежал репрессий, но тяжесть дальневосточного «инцидента», бесспорно, осталась с ним на многие годы.
Продолжив службу в РККА, Эйхе подобно многим красным военачальникам перешел на заключительном этапе Гражданской войны в качество «военного администратора» неустойчивых территорий, обеспокоенных повстанческим движением и бандитизмом.
18 октября 1921 г. он вступил в должность командующего войсками и члена РВС Минского района. Формально подчиненный управлению Западного фронта, Минский район представлял чрезвычайную военно-административную единицу, власть которой распространялась на территорию всей Советской Социалистической Республики Белоруссии в границах до 1924 г., включая Минск, Бобруйск, Слуцк, Борисов и Мозырь. По иронии судьбы Эйхе, таким образом, вновь обрел положение фактического главы вооруженных сил республики. Опираясь на вверенные ему части (две стрелковые и кавалерийская дивизии, формирования ЧОН и ВЧК), он в течение полугода руководил борьбой с повстанческими группами, оставшимися после поражения основных сил генерала С.Н. Булак-Балаховича.
Весной 1922 г. Эйхе был переведен в Среднюю Азию, где 24 апреля принял командование войсками Ферганской области Туркестанской Советской Республики. Появление опытного военачальника придало новый импульс борьбе с басмаческим движением в Фергане, которая продолжалась здесь на протяжении уже пяти лет. К 6 июля в районе /54/ Оша силы Эйхе принудили сложить оружие крупные формирования Муэтдин-бека, преемника Курширмата в качестве лидера ферганского повстанчества. В целом, по некоторым данным, с февраля по октябрь 1922 г. из 200 басмаческих отрядов, действовавших в Ферганской долине, было разгромлено 119 [38]. Значительная доля этого успеха принадлежит регулярным частям РККА, боевое применение которых планировал и организовывал Эйхе.
В отставку Эйхе вышел в 1923 году. С супругой Марией Александровной и дочерью Нелли бывший командарм обосновался в Москве. Его служебная деятельность с этого времени проходила последовательно в Российском торгово-промышленном банке, Высшем совете народного хозяйства и во Всесоюзных объединениях «Автомотоэкспорт» и «Техноэкспорт» - структурах внешней торговли СССР, близких к сфере ВПК.
Закрепившись, таким образом, в рядах «штатской» военной элиты СССР, Эйхе впервые обратился к исследованию истории Гражданской войны на Восточном фронте. Основной предпосылкой явился опыт неформального участия Эйхе в научной работе Землячеств 5-й армии при Центральном музее Красной Армии и Флота. В среде этого дружеского сообщества ветеранов Эйхе пользовался значительным влиянием и уважением, которое сохранилось за ним со времен войны, когда Эйхе наряду с Тухачевским считался одним из «героев 5-й армии» [39].
Первым крупным исследованием военачальника стала опубликованная в 1928 г. статья «5-я армия в борьбе за Западную Сибирь», затрагивающая проблематику Челябинского сражения и Петропавловской операции [40]. В том же году при поддержке Научно-уставного отдела Штаба РККА был издан оперативно-тактический очерк Эйхе «Форсирование реки Белой частями V армии Восточного фронта в июне 1919 года» [41]. Заслужившая положительную оценку [42], данная работа явилась для Эйхе первым опытом, рассмотрения тактики 5-армии в годы войны. Результатом предпринятого им комплексного анализа действий армии в 1918-1920 гг. явилось появление крупного военно-теоретического труда «Тактические поучения гражданской войны» [43].
Исследованием истории 5-й армии в основном был ограничь первый этап научной деятельности Эйхе, который пришелся на 1920-1930-е годы. Несколько отличается от общего контекста последняя работа, опубликованная историком в этот период. Статья «Крушение планов... (к годовщине начала мировой войны)» (1935 г.) была посвящена проблеме соответствия действий армий Антанты и Тройственного союза в начальный период мировой войны установкам предвоенного стратегического планирования [44].
Политических репрессий, развернувшихся к концу 1930-х гг., Эйхе избежать не удалось. Его арест во многом предопределил фактор близости к «врагам народа», ключевой для эпохи «большого террора». В 1937-1938 гг. были расстреляны многие деятели РККА, связанные с Эйхе. Среди них были его близкие друзья - комкор В.К. Путна и К.А. Нейман, комбриг К.И. Янсон и др. В апреле 1938 был взят под стражу и впоследствии расстрелян его двоюродный брат Р.И. Эйхе, занимавший пост Наркома земледелия СССР. К этому /55/ времени репрессии затронули и часть представителей РККА, с которыми Эйхе контактировал по вопросам экспорта и импорта в сфере машиностроения как директор Транспортной конторы Всесоюзного объединения «Техноэкспорт».
Интерес органов к персоне самого Эйхе проявился в том же 1938 году. Уже к 12 сентября 1938 г. имя 44-летнего бывшего командарма фигурирует в одном из так называемых «Сталинских списков» в ряду лиц, подлежащих суду Военной коллегии Верховного суда СССР по 1-й (расстрельной) категории [45]. Однако окончательный приговор в отношении Эйхе был сравнительно мягким. 14 февраля 1939 г. решением Особого совещания при НКВД СССР он был осужден на 5 лет ИТЛ «за антисоветскую деятельность» [46]. Тем не менее, срок заключения Эйхе, по свидетельству К.П. Гурского, впоследствии был дважды увеличен [47].
Последующие 15 лет Эйхе провел в тяжелейших условиях северного Ухто-Ижемского ИТЛ. Вершиной его лагерной «карьеры» стал пост старшего бухгалтера Печорского геологоразведочного района, входившего в структуру Ухтижемлага. Вышел из заключения и вернулся в Москву Эйхе только в 1954 г. в возрасте 60 лет. В годы «большого террора» имя Эйхе как одного из руководителей РККА на Восточном фронте было, по справедливому высказыванию А.Г. Липкиной, вычеркнуто из истории Гражданской войны [48]. К концу 1950-х гг. оценки Эйхе претерпели в целом позитивные изменения, но личность его, определенно, подверглась исторической мифологизации. Из разряда местных «героев» 5-й армии, что имело место в 1920-1930-е гг., он трансформировался в признанного «героя Гражданской войны». Сам военачальник, ставший свидетелем низвержения множества более прославленных «героев» войны, скептически относился к подобным оценкам.
В стремлении наверстать годы, проведенные бездеятельно, Эйхе с середины 1950-х гг. вновь обратился к труду исследователя. В 1955-1966 гг. он подготовил и опубликовал две капитальные работы, с которыми ныне во многом и ассоциируется имя Эйхе как крупного историка. Монографии «Уфимская авантюра Колчака (март-апрель 1919 г.)» [49] и «Опрокинутый тыл» [50] стали новым словом в историографии Гражданской войны.
Широко привлекая оригинальные материалы антибольшевистских правительств, историк представил противостояние на Востоке России в 1919-1920 гг. в синтезе позиций красных и белых. Подобная особенность поздних работ Эйхе естественным образом привела к принципиальному расхождению автора с «каноничной» советской версией истории войны по ряду вопросов. Так, режиму адмирала Колчака Эйхе отводил в целом самостоятельную роль, не считая предпринятые им политические шаги как производную от интересов союзников (оценка Колчака как «ставленника Антанты»). Признавал он за Омским правительством и значительные успехи, например, в области военного строительства и аграрной политики. В целом то внимание, которое уделяет Эйхе проблематике военно-политической устойчивости власти белых в Урало-Сибирском регионе, представляется по меркам советской историографии вызывающе значительным. Не случайно П.А. Новиков считает Эйхе «единственным советским /56/ исследователем, в трудах которого антибольшевистские силы Сибири стали предметом специального рассмотрения» [51].
Особого внимания заслуживает выдвинутая Эйхе концепция взаимозависимости успехов или неудач РККА на Востоке России и положения в тыловых районах белых. Постановку данной проблемы Эйхе произвел еще в 1928 г. и в некоторой степени осветил ее в работе «Тактические поучения гражданской войны». Однако детальная разработка ее относится к середине 1960-х годов.
Таким образом, сфера научных интересов Эйхе с течение времени прошла качественную эволюцию. От исследования исключительно тактики боевого применения 5-й армии, что имело место в 1920-1930-х гг., он перешел к комплексному изучении политических, военных и социальных факторов (при превалировании исследовательского аспекта вооруженной борьбы), оказавших влияние на положение антибольшевистских режимов Востока России.
Неизменной оставалась удивительная природа научных изысканий Эйхе, которые представляли для него, особенно в 1920-1930-е гг., форму своеобразного «досуга», проведения свободного времени. В этом смысле он являл собой удачный пример историка-самоучки, не вписанного в систему академической науки и не имевшего, в сущности формальной коммуникации с ее представителями. Здесь мы видим истоки относительной исследовательской «свободы» Эйхе, насколько она была возможна.
К концу жизни Эйхе пользовался бесспорным уважением как «герой Гражданской войны» и один из последних здравствующих командармов ее периода, считался одним из авторитетов в области исследования проблематики войны в контексте восточных регионов России.
Земной путь Генриха Христофоровича завершился на земле родной для него Латвии, в юрмальском поселке Меллужи 25 июля 1968. года. С воинскими почестями он был похоронен на Введенском кладбище Москвы.
Рассматривая судьбу Эйхе, нетрудно заметить, сколь значительна ее связь с крупнейшими вехами новейшей российской истории. Реконструируя жизнь Эйхе, мы можем воссоздать и своеобразный образ России первой половины XX века. Изучая же историю России этого периода нельзя не отметить личность одного и ее ключевых фигур - русского «красного латыша» Генриха Христофоровича Эйхе.
Примечания
1. См.: ДАШКОВ С.Е. О командарме Пятой. - Сибирские огни. 1974, № 2, с. 151-158; МОЛОКОВ И.Е. Г.Х. Эйхе (1893-1968). В кн.: Герои огненных лет: очерк Омск. 1989, с. 99-108; ТАРАСОВ Е.П. Краском Генрих Эйхе. М. 1975.
2. См., например: Эйхе Генрих Христофорович. Советская военная энциклопедия Т. 8. М. 1980, с. 563; Эйхе Генрих Христофорович. Большая советская энциклопедия. Т. 29. М. 1978, с. 582. .
3. ДАШКОВ С.Е. Ук. соч., с. 152; ТАРАСОВ Е.П. Ук. соч., с. 8. /57/
4. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), д. 27, л. 174об.
5. Там же. л. 174.
6. Октябрьская революция и армии. 25 октября 1917 года. М., 1973, с. 106.
7. БОНЧ-БРУЕВИЧ М.Д. Вся власть Советам! М 1958. с. 228.
8. РГВИА, ф. 2144, оп. 9, д. 2. Л. 16, 19, 22.
9. Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 185, оп. 3, д. 1437, л. 228.
10. 12-й Бугульминский стрелковый полк действительно существовал в стрелковой дивизии Народной армии КОМУЧа. Однако участие полка в декабрьских боях требует уточнения.
11. ЭЙХЕ Г.Х. Тактические поучения гражданской войны. Исследование тактики Красной Армии в борьбе против Колчака и на Дальнем Востоке. М. 1931, с. 148.
12. ТУХАЧЕВСКИЙ М.Н. Избранные произведения. T. l. М., 1964, с. 27-30.
13. РГВА, ф. 185, оп. 3, д. 143, л. 2.
14. Сборник лиц, награжденных орденом Красного Знамени и почетным революционным оружием. М. 1926, с. 286.
15. Красные герои. Список участников гражданской войны, награжденных «Красное Знамя». Пг., 1920, с. 36.
16. Подробнее см.: ЭЙХЕ Г.Х. Даешь Урал! - Урал. 1968, № 2, с. 68-84.
17. ЛОБОВ В.Н. Военная хитрость. М. 2001, с. 92.
18. САХАРОВ К.В. Белая Сибирь (Внутренняя война 1918—1920 гг.). Мюнхен, с. 134, 150.
19. КЛАВИНГ В.В. Гражданская война в России: белые армии. М.-СПб., 2003, с. 262.
20. РГВА. ф. 185, оп. 3, д. 1444. л. 73.
21. Там же, д. 329, л. 24.
22. ЭЙХЕ Г.Х. Тактические поучения гражданской войны, с. 60.
23. ЕФИМОВ А.Г. Ижевцы и воткинцы. Борьба с большевиками 1918-1920, М., 2008, с. 208.
24. ПЕТРОВ П.П. Роковые годы. 1914-1920. Калифорния. 1965, с. 218.
25. Подробнее см.: ЭЙХЕ Г.Х. Победа на Востоке (к 45-летию разгрома Красная звезда. 15.1.1965, с. 3; ЕГО ЖЕ. Разгром войск Колчака. - Сибирские огни. 1965, № 3, с. 161-167; ЕГО ЖЕ. На главном направлении. Разгром Колчака: сб. воспоминаний. М. 1969, с. 151-168.
26. РГВА, ф. 245, оп. 4, д. 201, л. 87.
27. ТАРАСОВ Е.П. Ук. соч., с. 119.
28. ЛЕНИН В.И. Сочинения. Т. 31. M., 1950, с, 435.
29. ШАМБАРОВ В.Е. Белогвардейщина. М. 2007, с. 459.
30. РГВА,ф. 16, оп. З.д. 140, л. 1.
31. Там же, ф. 221, оп. 1, д. 424, л. 3-4.
32. РГВА, ф. 221, оп. 1, д. 737, л. 366.
33. ЛЕВКИН Г.Г. О Блюхере - без легенд. Svbdvr.ru: электр. издание времени». 2013. URL: http://svgbdvr.ru/istoriya/o-blyukhere-bez-legend.
34. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) ф. 372, оп. 1,д. 1117, л. 154.
35. МУХАЧЕВ Б.И. Александр Краснощёков: историко-биографический очерк. Владивосток. 1999, с. 153.
36. РГАСПИ, ф. 372, on. 1, д. 63, л. 62.
37. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 130, л. 22.
38. ЗЕВЕЛЕВ А. И. и др. Басмачество: возникновение, сущность, крах. М., 1981, с. 182.
39. БУТОРОВ Н.В. Герои 5-й армии. - Красная армия на Востоке: орган РВС 5-й армии и ВСВО. 1922, № 7, с. 16-17. /58/
40. ЭЙХЕ Г.Х. 5-а армия в борьбе за Западную Сибирь. Гражданская война. Т. 1. М.
1928, с. 190-204.
41. ЕГО ЖЕ. Форсирование реки Белой частями V армии Восточного фронта в июне
1919 гг. М.-Л., 1928.
42. ГОЛУБЕВ А. В. Форсирование реки Белой частями V армии Восточного фронта в июне 1919 года: рецензия. — Военный вестник. 1928, № 19, с. 61-62.
43. ЭЙХЕ Г.Х. Тактические поучения гражданской войны. М. 1931.
44. ЕГО ЖЕ. Крушение планов (к годовщине начала мировой войны). - Война и революция. 1935, июль-август, с. 51-59.
45. Список лиц, подлежащих суду Военной коллегии Верховного суда СССР от 12 сентября 1938 года. Москва-Центр. Со ссылкой на АП РФ, оп. 24, д. 418, л. 15. Stalin.memo.ru: портал «Сталинские расстрельные списки». 1938. URL: http://stalin.memo.ru/names/index.htm
46. ГАРФ, ф. Р-7523, оп. 60, д. 1973, л. 2,4.
47. Константин Петрович Гурский. Ухта. 2003, с. 62.
48. ЛИПКИНА А.Г. 1919 год в Сибири. М., 1962, с. 227-228.
49. ЭЙХЕ Г.Х. Уфимская авантюра Колчака (март-апрель 1919 г.). Почему Колчаку не удалось прорваться к Волге на соединение с Деникиным. М., 1960.
50. ЕГО ЖЕ. Опрокинутый тыл. М., 1966.
51. НОВИКОВ П.А. Гражданская война в Восточной Сибири. М. 2005, с. 8.
Вопросы истории. №1. 2015. С.45-58.